– Алиса Арефьева, – по слогам выговорила Настя, прикусив нижнюю губу.

– Ура, Настена, ты меня вспомнила! Проворковала Алиса, бросившись к школьной подруге на шею.

1944 г. Польша возле города Осик

Таранику надоел пустой треп водителя штурмбанфюрера, он посмотрел в глаза Каманину и небрежно кивнул головой. Ефрейтор потянул за шиворот еле сопротивляющегося немца, придал ему пинка для ускорения, направив к сараю. Спустя несколько минут до ушей капитана, направившегося к Сорокину дабы согласовать последующие действия, долетел звук одиночного выстрела.

– Ну что, есть информация? – Поинтересовался лейтенант.

– В этом здании, – указал рукой капитан, – есть химическая лаборатория.

– Так вот что мы обнаружили, – пробормотал Иван. – На торце здания дверь в лабораторию, названную Веретенниковым цехом, из-за переплетения труб и несколько цилиндрических емкостей.

– Значит лабораторию вы успели обнаружить, – резюмировал Тараник, – теперь ваша задача с Веретенниковым найти доктора физиолога, какое-то необычное достояние Германии. – Будьте аккуратны с ним, после расстрела детей, со слов немца доктор сошел с ума. Теперь у нас есть транспорт, доставим его в штаб, пусть дальше особисты разбираются.

– А ты с бойцами куда, дальше бараки рассматривать? – Спросил Сорокин.

– Нечего там осматривать, – печально вымолвил капитан. – По какому-то чуду, двое детей выжили, мы их вместе с Каманиным обнаружили в яме под нарами. Тащите доктора, а мы заберем мальчика с малолетней сестрой и выдвигаемся отсюда, по пути оставим местным жителям.

С фронтальной стороной кирпичного здания, в левой его части располагался вход, куда направились уже уничтоженные фашисты. Оформлен вход в виде крыльца с несколькими ступенями и металлическим коническим козырьком, прикрепленным к стене и удерживаемый двумя трубами. Двустворчатые двери при эвакуации сняли и поставили рядом с входом на землю, привалив к стене, чтобы было удобнее таскать ящики с документацией и реактивами, используемые и синтезированные для опытов над детьми. Один из таких ящиков бросили на крыльце, Веретенников открыл крышку и увидел битое стекло от химической посуды.

От входа направо и налево вел узкий коридор, где в кабинетах стояла простая канцелярская мебель, а пол был усыпан разбросанными листами бумаги со следами от обуви. С крыльца можно было подняться на второй этаж или спуститься в подвал. Иван, а за ним и ефрейтор сбежали по лестничному маршу в подвал, оказавшийся казармой с рядами кроватей, разделенной на секции стенами, а в тупике справа рядом с высоким шкафом отгороженная металлическая клеть оружейки.

– Давай наверх, ефрейтор, – буркнул лейтенант на Веретенникова, распахнувшего шкаф, – или тебе немецкие портки приглянулись?

Веретенников усмехнулся резкости Ивана и направился к лестнице, а лейтенант уже успел преодолеть добрую половину марша, ведущего на второй этаж. Только ступив в коридор, Сорокин услышал негромкий одиночный стук, а затем раздался звук похожий на скрип.

Слева и справа от лейтенанта длиной около трех метров тянулись глухие стены светло-серого оттенка, далее в неглубоком проеме по левой стене располагалась двойная дверь из легких широких половинок с большим круглым стеклом. Сквозь него можно было увидеть просторную химическую лабораторию, заставленную по периметру и в центре столами. Сорокин услышал негромкое сопение позади себя и мгновенно на каблуках развернулся, желая пресечь возможную атаку. Источником шума оказался Веретенников, он глубоко дышал очевидно, отставая, пытался поспеть за лейтенантом.