– Мерзкие твари, выползшие на гилфингов берег из болота, грязные змеи! Вы не властны над душой праведного человека! – надрывался поп, и страх перед неминуемой расправой придавал ему усердия.

Глоада заинтересовалась. Она остановила повозку, высунулась в оконце и слушала гневную речь, приоткрыв рот. Девушка изумленно хлопала глазами и задумчиво теребила черную прядь волос.

– Смотри-ка, милый, – обратилась девушка к Кевгару. – Какой занятный человек! У этого парня определенно имеется талант!

А обличитель заливался, заходился криком, он глядел в небеса – поверх возка с примолкшей болотницей, поверх крыш, крытых красной черепицей, поверх шпилей и дымовых труб.

– Что, думаете, нет высшего суда над вами? Он придет, не сомневайтесь! Не боюсь я вас и ваших мертвецов, боюсь лишь суда Гилфинга Светлого, он мой истинный повелитель, не вы, грязные твари! Только он, судия и исполнитель, он мою душу казнил бы, провинись я перед ним, а вам подвластно лишь тело! Тело слабо, тело ничтожно, возьмите его и подавитесь!

Рисп привстал в стременах, отыскал глазами своих людей и коротко кивнул. Двое солдат в сером оттеснили конями горожан с их букетами, спрыгнули на мостовую и ловко заломили руки священнику. Тот пискнул и смолк.

– Тело? – тут Глоада повысила голос. – С чего ты взял, что мне будет интересно твое тело? Тоже мне, какой мужчинка выискался… Эй, отпустите его! Руки прочь от попа, я сказала!

Серые покорно отступили. Священник собрал остатки достоинства и попытался гордо выпрямиться. Вышло у него не очень хорошо.

– Тело у тебя, голубчик, так себе, довольно убогое тело. Ишь, брюхо какое отрастил, лодырь! Но в остальном ты мне нравишься. Славненький крикун, – Глоада милостиво улыбнулась и, высунувшись сильней в окошко, поглядела на Риспа. – А ты, прохвост, знаешь, как мне угодить! У-у, хитрец!

Кевгар помалкивал, с сомнением слушая любовницу.

– Милый, – обратилась к нему болотница, – ты видишь, этот городок не лишен приятности. Задержимся здесь ненадолго?

– Как ты захочешь, Глоада.

– Итак, завтра под утро нам принесут лягушек. Хи-хи, я представляю эти рожи. Как они станут корчиться, когда вместо привычных цветочков у них в руках окажутся мерзкие скользкие лягушечки. А ты, святой отец, приходи почитать нам свои замечательные проповеди! О Гангмаровом Проклятии, о мерзких змеях… ну да что я тебя учу, таких учить – только портить. Придумай что-нибудь новенькое к завтрашнему утру. Но насчет тела – даже не думай, ты не в моем вкусе!

И принцесса послала опешившему священнику воздушный поцелуй.

Корабль островитян снялся с якоря, смуглые моряки, осторожно отталкиваясь шестами, отвели парусник от прибрежных камней и развернули. Их приятели, весело галдя, установили парус. Суденышко развернулось носом к полосе прибоя, едва заметной вдалеке, и двинулось к выходу из лабиринта подводных скал. Команда и пассажиры провожали парусник взглядами. Вопли островитян далеко разносились над водной гладью.

– Радуются они, слышь-ка, – заметил Никлис. – А чего же, раньше орочьего железа не видали?

– Выходит, так, – кивнул Ингви. – Я тоже об этом подумал.

– А чего так выходит? – тут же влезла в разговор Ннаонна. – Наши товары попали в Энмар, потом на север, оттуда снова сюда? А сами энмарцы – что же, не могли железки на Архипелаг доставить? Они же с царями великих островов торгуют.

– Я слышал, в Энмаре запрещено реализовать это железо, только транзитом – на вывоз. Пекондор говорил, их кузнечный цех настоял.