Ашанда застыла рядом непоколебимой скалой. Больше шести футов роста, с кожей, черной как вакса, она была ему одновременно сиделкой и телохранителем, такой же полноправный член семьи, как и все те, в чьих жилах текла кровь Сен-Жерменов. Отец Рафи нашел ее еще совсем маленькой девочкой на улицах Туниса. Ашанда была немой, поскольку ей вырвали язык. После этого изуверства ее продали в рабство и заставили торговать своим телом, от чего ее спас отец Рафи. Он убил сутенера, который предложил ему Ашанду, когда он шел по улице, направляясь по своим делам. Затем он тайно переправил девочку во Францию, в родовой замок неподалеку от старинного города-крепости Каркассон, где ее познакомили с мальчиком в инвалидном кресле. Ашанда быстро стала для этого хрупкого ребенка любимцем, которому он доверял все свои тайны.

До Рафи донесся сдавленный крик. Он перевел взгляд на погруженный в темноту дом, стоящий на противоположном конце обширной лужайки. Он не знал, кому принадлежит этот участок, – имело значение лишь его удобное расположение. Дом находился на склоне горы Скво-пик, возвышающейся над городком Прово. Рафи выбрал это место из-за его близости к Университету Бригема Янга.

Приглушенный выстрел оборвал доносившийся из дома крик.

Ни одна мелочь не должна остаться без внимания.

К Рафи подошел его облаченный во все черное заместитель, немец-наемник Берн, бывший боец частей особого назначения бундесвера. Высокий, светловолосый, голубоглазый, истинный ариец с головы до пят, он был зеркальным отражением черной внутренней натуры Рафи.

– Сэр, мы готовы действовать. Цели изолированы в одном из зданий университетского городка, все пути находятся под наблюдением. Мы сможем взять их, как только вы отдадите приказ.

– Отлично, – сказал Рафи. Он терпеть не мог пользоваться английским, однако именно этот язык стал языком межнационального общения наемников, что было весьма к месту, учитывая его грубость и пренебрежение нюансами. – Но они нужны нам живыми. По крайней мере до тех пор, пока мы не получим в свои руки золотые пластины. Это понятно?

– Так точно, сэр.

Рафи указал тростью на университетский городок. Он мысленно представил себе девушку и старика, удирающих верхом на лошади. Беглецам удалось обмануть преследователей, но неудача была лишь временной. По видеокадрам охоты с помощью программного обеспечения распознания лиц удалось идентифицировать пожилого индейца, управлявшего лошадью. Потребовалось совсем немного времени, чтобы установить, что ученый-историк вернулся туда, где чувствовал себя в наибольшей безопасности, – в лоно родного университета. Рафи усмехнулся, поражаясь такому простодушию. Хоть двум беглецам один раз и удалось вырваться из ловушки, больше такое не повторится.

– Действуйте, – приказал Рафи, ковыляя по направлению к дому. – Приведите их ко мне. И чтобы на этот раз без промаха.

20 часов 40 минут

– Что вы имеете в виду под «древним индейским проклятием»? – спросил Пейнтер.

Профессор Канош поднял руку.

– Вначале выслушайте меня. Я понимаю, как это звучит. Но нельзя сбрасывать со счетов мифологию, связанную с пещерой. На протяжении столетий старейшины племени юта, передававшие шаманские знания из поколения в поколение, утверждали, что тот, кто войдет в священную погребальную пещеру, своим вторжением принесет конец света. Я бы сказал, что случившееся очень это напоминает.

Ковальски презрительно хмыкнул.

Профессор Канош пожал плечами.

– На мой взгляд, во всех этих древних преданиях есть крупица правды. Аллегорическое предостережение ничего не выносить из пещеры. Я уверен, что там на протяжении веков хранилось нечто нестабильное, и наша попытка перевезти это привела к взрыву.