Сердце замолотило, как бешеное, а воздух, пропитанный пряным ароматом мускатного ореха и кофе, показался отравляющим. Давящая аура безумно душила. Скосись под дурочку не получилось, поэтому я снова попыталась выкрутиться, но на запястье тут же сомкнулся стальной обруч. Пришлось ответить.

— Обойдешься.

Прозвенел звонок, и я внутренне взмолилась, чтобы идиот наконец-то оставил меня в покое. На миг даже прониклась симпатией к Тане, когда та решила вмешаться.

— Варь, пойдем, — она неловко прокашлялась.

Я зашипела, поймав на холеном лице недобрую ухмылку. Представляться теперь не имело никакого смысла. Услужила, подруга.

— Ах, Варя, значит, — раскатал имя на языке, — Варвара. Слишком красиво для такой выскочки.

Ладно. Я правда пыталась быть хорошей.

— Тебе лучше знать, каково своему имени не соответствовать, — увидела нотки непонимания и довольно хмыкнула, — с латинского Максим переводится как величественный. С первого взгляда заметно, что это не про тебя.

Хватка слегка ослабла, и этого мгновения мне хватило, что вынырнуть в коридор. Утянув за собой ошалелую Таню, я воспользовалась толкучкой и прошмыгнула в аудиторию, уже на месте рассматривая свои перспективы. Час пары ушел на то, чтобы усмирить негодование и полностью успокоиться. Если все в штыки принимать — уж лучше сразу застрелиться.

К тому же Таня меня подбодрила, сказав, что Максик, к ее величайшему сожалению, учится не в нашей группе, так что остается молиться только на случайные встречи.

Я хмыкнула и промолчала. Ее молитв и дьявол бы испугался.

Меня отпустило лишь в гардеробе, когда навязанные фантазией картинки того, как Булатов догоняет у меня у выхода и преследует до дома, с пеной у рта доказывая, какое я ничтожество, не воплотились в жизнь. Зря, разумеется, я сострила, но вдруг так даже лучше? Побесится денек и успокоится, найдет другую жертву. Лишь бы не злопамятный попался…

Из университета я сразу пошла в общагу, чтобы принять душ и немного зависнуть с домашкой. Открыв входную дверь ключом и сбросив дождевые капли, впитавшиеся в пальто, я застала лишь Леру. Вторая соседка, Настя, приболела и уехала к родителям. С ними мне было комфортно — никто в душу не лез, но если надо, то сопли подотрет. Жаль, что на международные отношения ко мне не поступили. Девчонки больше по языкам фанатели.

— На улице что, так жарко? — вскинулась большеглазая шатенка, вытирая мокрые волосы.

— С чего ты взяла?

— У тебя щеки краснющие.

Фыркнув, я схватила сменную одежду и скрылась в ванной. Одного взгляда на зеркало хватило, чтобы увидеть пунцовые щеки и нездоровый блеск в глазах, однако холодный душ быстро привел кожу в порядок. Я позволила себе размякнуть, выкрутив кран в сторону горячей воды и чувствуя, как ноющие мышцы наконец-то замолкли. Никто не торопил, просто сказка.

Нам вообще с комнатой безумно повезло. Всего два блока, во втором лишь одна девочка жила, но из-за подработки мы ее почти и не видели. И отдельная ванная с туалетом. По утрам не приходилось ждать друг друга и толкаться у раковины. Хоть где-то везение помахало мне ручкой и двинулось навстречу.

Просидев два часа за английским и выклянчив у Леры капельку помощи, а затем от души напившись кофе, я оделась и по старинке подвела глаза тушью. Краситься на учебу я не успевала да и не видела в этом смысла, зато на работе у меня банально не было выбора: чтобы не отпугивать клиентов синяками от недосыпа и слипающимися глазами, я приноровилась к косметике.

На улице уже смеркалось, промозглый ветер забирался под полы одежды и кусал щеки, вынуждая ускорить шаг. Сейчас бы забиться под одеялко и пролежать там до наступления знойных деньков, а то стужа пробралась в самое сердце. Меня постоянно колотило то ли от холода, то ли от страха и неизвестности. Ждать новостей из больницы и каждый день собирать себя по кусочкам уже стало рутиной. Привычной, но по-прежнему горькой.