Как хорошо, что я нашел повод прижать эту девчонку к стене. Теперь она никуда не денется, а меня ждёт наслаждение и воплощение темных желаний в жизнь.

Как долго? А этого никто не знает. Пока я не напьюсь досыта. Или пока сама Вероника не сбросит с себя сорок моих сетей.

- Я говорю - ты делаешь, - смотрю, как ее глаза меняют цвет. Внутри них ураган эмоций. Страх, недоверие, протест, неуверенность. Мощный коктейль, чтобы свести меня с ума здесь и сейчас, сию же минуту.

- Мне придется напомнить тебе, что мы заключили контракт. Выхода нет, Ника. Ты обречена.

Я говорю то, что заставляет мою кровь кипеть, а ее сердечко зашиваться от быстрого бега. Расставляю акценты, запускаю ей под кожу гарпуны своего превосходства.

Девочка ещё не сломлена. Она не верит, что все это происходит на самом деле. Смотрит на меня с надеждой, что я сейчас рассмеюсь и отправлю ее спать.

Ника начинает сбивчиво говорить. А я закрываю глаза, наслаждаясь ее страхом. Я готов прямо сейчас сорвать с нее одежду, но это неинтересно. Я не насильник. Женщины сами отдают мне свои тела и души, стоит только сыграть на правильных странах. Я беспощаден, но терпелив.

- Ты не можешь уйти, Ника, - по позвоночнику проходит сладостная волна. - И изменить ничего не можешь...

Да, я упиваюсь своей властью. И буду делать это долго, каждый раз, когда на лице моей секретарши будет это выражение страха, недоверия и потрясения.

- Это ещё почему?

Надо же, кошечка умеет выпускать коготки. Эти заводит меня ещё больше, и я кручу часы на руке, чтобы сейчас не подскочить и не сорвать с Ники костюм. Нет, я не буду так халатно ломать свой будущий кайф.

Говорю ей в глаза о том, что мне стало известно. И про шпионаж, и про Лину. Пусть не думает, что сможет вырваться из моих оков и цепей, нет. Я не отпущу.

- О, тебе сказали, что это женская ревность, - вряд ли Линка пояснила ей истинную суть того, что именно надо искать в документах. Зашла с другой стороны. Ай да умна. Впрочем, у них с парой шикарный семейный подряд в таких делах. Не получится браком, так диверсионными методами.

Если бы я так не хотел сделать Добровольскую своей, я бы все ей простил. Уволил бы, не без этого, но кто не ошибается. Похоже, она действительно не имеет отношения к схемам моей невесты. Только это уже значения не имеет. Я решил сделать ее своей, и я это сделаю. Не было бы этого повода, отыскал бы другой.

Провожу ей краткий экскурс. Я не буду долго вещать о том, как хитропопое семейство Костровых охотится за моей коммерческой тайной. И сразу бью Нику контраргументом. Хватит слов. И никаких танцев с бубнами. Теперь я должен ее продавить, лишить воли и сопротивления.

Что я и делаю с огромным удовольствием.

- Я сейчас звоню в службу личной безопасности и потом в полицию, или ты перестаешь играть в Зою Космодемьянскую и прямо сейчас принимаешь новые служебные обязанности?

Со службой безопасности я перегнул. Эти милые ребята не имеют права даже на обыск. Но Нике это знать не обязательно, как и истинную причину того, почему я заставил ее подчиниться.

Она делает шаг назад. Это переломный момент. Или протест, или покорность. Я жду. Смотрю на нее, словно сканирую. Знаю, что мой взгляд при желании заставит покрыться льдом даже Сахару.

Протест гаснет в глубине ее испуганных глаз вместе с непролитыми слезами.

Я не хочу ее жалеть. Мою жалость и участие с сегодняшнего дня придется заслуживать.

- Отлично, Ника. Сними с себя одежду и медленно опустись на колени.

Конечно же, глупо ожидать, что она так и сделает. Да и куда больше, чем видеть ее голое тело, мне хочется смотреть в ее глаза. Смотреть и упиваться страхом с уязвимостью. А потом наблюдать, как все эти чувства вытесняет желание, которому она бы и рада воспротивиться, но уже не сможет.