Чем дольше я всматривался, тем яснее видел – улицы были пусты. Ни единого ходячего или живого человека видно не было. Ничто не двигалось среди домов, будто город застыл, скованный льдом. Единственным исключением были вороны, кружившие над собором огромным чёрным вихрем. Но даже они делали это молча, не нарушая мёртвую тишину.

Подозрительно, даже очень. Такая картина мне совершенно не понравилась. Я развеял Знаки, спрятал small wand и позвал Анубиса. Ну-ка, дружок, напрягись.

Я не стал плести полноценную «ловчую сеть», накрывая пространство вокруг себя, а начал выбрасывать длинное эфирное плетение в сторону города. Такому Диего меня не учила, так что пришлось импровизировать. Чем дальше уходили нити, тем тяжелее было контролировать рисунок. Будто держишь длинную гибкую удочку, на конце которой привязана пудовая гиря.

Ко всему прочему я обнаружил у такого плетения одно неудобство. Ощущения от «поисковых усов» приходили с заметным опозданием. Скажем, я увидел, как по забору пробежала кошка, а заметил магическим способом, когда она уже исчезла. Пришлось закрыть глаза и сконцентрироваться только на эфирном плетении.

«Ловчая сеть», наконец, добралась до крайних домов. И опять я никого не обнаружил – ни людей, ни мертвецов. Даже обычных трупов нигде не видно. Света в окнах не было, ставни закрыты, а над печными трубами не вьётся даже лёгкий дымок. Пусто! На всякий случай, я решил заглянуть внутрь одного из домов. Может, там найдётся хоть что-то? Потянувшись одним «поисковым усом», я протиснулся через деревянную стену.

Ёшки-матрёшки! Вот они! В доме плотным строем, как селёдки в бочке, толпились ходячие. Холодные, безразличные, с тупыми лицами, они смотрели на входную дверь и топтались на одном месте. Словно ждали команду, чтобы рвануть наружу. «Поисковый ус» шевельнулся, давая обзор. И тут же в его сторону развернулся десяток мертвецов. Пустые глаза шарили по стене, реагируя на возмущения эфира. Не дожидаясь, когда меня заметят, я резко выдернул «ус».

Потянув за плетение, я непроизвольно покачнулся. Нога соскользнула с обледенелой коры дуба, и я зашатался. Пришлось судорожно хвататься за ветки, ругаясь вполголоса. Чёрт! Ещё чуть-чуть, и сверзился бы с дерева.

Восстановив равновесие и усевшись на развилку, я глянул вниз. Под деревом, задрав голову и вытянув руки перед собой, стоял Киж. Он что, действительно меня ловить собрался? Ой, артист!

Я снова закрыл глаза и восстановил магическое плетение. С предельной осторожностью, стараясь не будоражить эфир, я заглянул ещё в несколько домов. И в каждом обнаружил ходячих, стоящих в засаде. Никаких сомнений не осталось – ловушка, причём именно на меня. Однако хозяин мертвецов сделал выводы после вчерашних поражений и не собирался допустить нас в Касимов.

Распустив эфирные нити, я слез на землю. Киж тотчас появился рядом и накинул мне на плечи шубу.

– Спасибо, – я благодарно кивнул ему. Лазая на верхотуре, я изрядно продрог. – Возвращаемся, Дмитрий Иванович.

– Всё хорошо?

– Боюсь, что нет. В домах засада, несколько сотен ходячих.

Киж прищурился.

– Давайте, я подберусь и подожгу их. А двери подопру, чтобы никто не выбрался.

– Ага, и сожжём весь Касимов. Там сплошные деревянные постройки, полыхать будет так, что из Москвы увидят.

Мёртвый поручик радостно закивал.

– Может, ты ещё петь будешь, как Нерон?

– Кто? – Киж удивлённо моргнул.

– Нерон, древнеримский император. Поджёг Рим и пел о гибели Трои, глядя на пожар.

– Константин Платонович, я же для дела! – искренне возмутился Киж. – А не для развлечения.