Наверное, я стану для Дин врагом. Даже скорее всего. Может быть, придётся переехать в другую комнату… если академия позволит. И вполне может статься, что я лишусь не только Дин, но и Мирры. Дружбы с рыжей мне было жаль ничуть не меньше.

— Ой! Я же совсем забыла!..

Когда Дин сказала это, я уже собиралась уходить из столовой.

— Ректор просила привести тебя после занятий с Дрейком, Шани. — Рональдин улыбнулась мне. — Она может что-то сделать с головной болью из-за снов. Пойдём, я провожу тебя.

Только Эмирин мне сейчас и не хватает для полного счастья. Если Дин я ещё могу смотреть в глаза, то ректору — нет.

— Пойдём, — я тем не менее кивнула, прекрасно понимая — объяснять что-то в данную секунду нет смысла. Но до Эмирин мы точно не дойдём.

— А я в комнату, — сказала Мирра. — Приму пока душ. Я же вам не нужна, да?

Дин посмотрела на рыжую немного виновато.

— Да, Мир, извини. Но мы тебе всё расскажем!

Мирра рассмеялась, и мы вышли из столовой.

.

Дин ничего у меня не спрашивала, пока мы шли к ректору. А я ничего не говорила, собираясь с мыслями.

И где-то на середине пути, как раз когда мы проходили мимо зала памяти, я тихо сказала:

— Подожди, Дин!

Она, кажется, немного удивилась, но остановилась.

— Я хочу с тобой поговорить… до визита к ректору. Можем мы… зайти сюда?

— В зал памяти?

— Да.

— Конечно.

Она ободряюще улыбалась, а мне просто было плохо. Пожалуй, так плохо мне последний раз было в тот день, когда я узнала, что мамы больше нет.

А теперь я знаю, что, возможно, её не стало именно из-за меня…

В зале памяти никого не было. Я прекрасно понимала, что так и будет — сюда, как и в зал почёта, редко кто захаживал. Смысла не было. Поэтому… идеальное место, чтобы поговорить.

Я прошла через зал, решив расположиться рядом с портальным зеркалом. Почему-то так я чувствовала себя увереннее. Наверное, потому что Триш Лаира совершила поступок, который казался мне ещё ужаснее.

В окна заглядывал закат. Золотил стены, потолок и пол. Даже поверхность портального зеркала — и та была золотой. С кровавым отливом.

— Что случилось, Шани? Ты такая… напряжённая сегодня. Это из-за Дрейка? Он что-то сказал тебе?

Давай, Шайна… выдыхай. Это не так уж и сложно…

— Ничего. — Я обернулась к Дин. Она стояла возле окна, спиной к закату, и из-за яркого солнца, льющегося в зал, я почти не видела её глаз. — Он ничего не говорил мне. Точнее, говорил, но дело не в этом. Не в Дрейке. Во мне.

— Я запуталась. — Дин сделала шаг вперёд, но я остановила её, покачав головой.

— Нет… не надо. Стой там. Пока я буду рассказывать… Пожалуйста, стой там.

Мне казалось, воздух вокруг нас уплотнился. Впервые в жизни мне было настолько трудно дышать. В горле саднило, глаза болели, и сердце билось, как сумасшедшее.

— Это я. Я прокляла Дрейка.

Голос всё же не выдержал — сорвался.

Словно в пропасть полетел.

— Что? — Улыбка исчезла с лица Дин.

— Я прокляла Дрейка. Я — его дочь. Я прокляла его десять лет назад. Злилась, что он бросил женщину, которая меня родила. Я никогда его не видела. Прокляла по крови. Проклятьем смертельной одержимости.

Солнце ярко вспыхнуло, солнечный луч прочертил дорожку в воздухе прямо перед моим лицом, и я увидела кружащиеся там пылинки. Даже они, казалось, застыли, увязнув в напряжённости, повисшей между мной и Дин.

Она не двигалась. Просто смотрела. И сжимала кулаки.

Кап.

Что это?..

Я резко выдохнула. Дин сжимала кулаки, выпустив волчьи когти, и на пол капала её кровь.

— Ты шутишь? — спросила она холодным, совсем чужим голосом.

— Нет.

В следующую секунду я едва не закричала, потому что лицо Рональдин вдруг исказилось, став похожим не на человеческое — на звериное, и рот она открыла, обнажая клыки. Зарычала и сделала нескольких стремительных шагов вперёд.