Непросто… но не невозможно.

Она вынырнула, взмахнула волосами… которые вдруг превратились в тёмные, почти чёрные, провела ладонями по лицу, чувствуя под пальцами другие черты.

Мир вокруг дрогнул. Сначала будто бы застыл, а потом взревел, словно от ярости.

— Эд! — крикнула Эмирин и расхохоталась, когда волны в океане исчезли и ветер стих. — Не трусь! Ты же никогда не был трусом, мальчик.

— Не называй меня так! — прогрохотало небо. Прекрасно! Заговорил.

— Не буду, Эд.

— И прекрати выглядеть, как Риш.

— А ты заставь меня, — насмешливо усмехнулась Эмирин. — Заставь! Или только и можешь, что топить в океане? А хочешь, я покажу тебе настоящую магию Разума?

— Убирайся из моего сна, Эмирин! — вновь взревело небо. — Я ничего от тебя не хочу!

— Неужели?

Она вдохнула воздух полной грудью и нырнула глубже. Закрыла глаза, раздвигая руками податливую воду…

Ну что ж… поиграем.

Вода вокруг Эмирин завертелась, скрутилась в водоворот, захватив с собой и её, повинуясь приказу одного из самых сильных магов Разума, и смерчем взлетела в воздух. А потом разлетелась на тысячи крошечных капелек, переливающихся на сияющем солнце, как маленькие бриллианты…

Сама Эмирин мягко приземлилась на ярко-зелёную траву, и чуть усмехнулась, когда сверху на неё, удивлённо открыв рот, упал Эдриан.

Он казался сильно постаревшим, хотя эльфам подобное несвойственно. И тем не менее — вокруг его глаз Эмирин заметила лучики морщинок, и среди волос попадались седые. Да и сами глаза были потухшими, безжизненными.

— Как ты, кхаррт тебя дери, это сделала?

— Я же маг Разума, забыл?

— Но Риш…

— Риш умела не всё. Многое, но не всё. Ты умеешь ставить блок, молодец, но это не значит, что я не могу управлять твоими снами, Эд.

Он хмыкнул, глядя в её лицо, по-прежнему бывшее лицом Триш.

— Хорошая копия. Почти не отличишь.

— Почти?

— Да. Когда я последний раз видел Риш, оба её глаза были карими.

Эмирин моргнула — и второй глаз из красного превратился в карий.

— Вот так? Теперь не отличить? — спросила она голосом своей умершей воспитанницы, и охнула, когда Эдриан рванул платье на её груди. Развёл в стороны лопнувшую ткань, и мрачно усмехнулся, стоило Эмирин перехватить его руки.

— Надо же, — протянул Эдриан, вглядываясь в обнажённую плоть, — и тут не отличить. Вот эта родинка — у Риш была такая…

— Прекрати, Эд, — прошипела Эмирин, вновь отталкивая его ладони, которыми он попытался дотронуться до её груди. — Естественно, я ведь вырастила Триш. Я все её родинки наизусть помню. А ты-то откуда знаешь? Подглядывал, что ли, за ней?

Эдриан покачал головой, опуская руки, и глаза его наполнились тоской.

— Нет, Эм. Я был с Риш… один раз.

— Был?.. В смысле… вы…

— Угу, в том самом смысле мы. Она тогда была в расстройстве и отчаянии из-за Велдона, я уже не помню только, почему… Кажется, опять он ей про тебя рассказывал. Триш пришла ко мне… Не осуждай её, Эм.

— Не буду, — сказала Эмирин глухо. — Любовь — не то, за что можно осуждать.

Она на секунду прикрыла глаза — и вернула свой облик. И даже платье на груди вновь стало целым, вызвав у Эдриана понимающую усмешку.

— А убийство? Можно осуждать за убийство?

— Ты про себя или про Риш?

— Про нас обоих.

Эмирин подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к щеке Эдриана. Он сразу дёрнулся, избегая её прикосновения, и она улыбнулась.

— Мне нужно найти тебя, Эд, — сказала она вместо ответа. — Я знаю, что ты этого не хочешь и будешь сопротивляться. Я к этому готова. И ты готовься — я приду ещё.

— Эмирин… — начал Эдриан, но она не стала слушать — развеяла сон, отпуская чужое сознание и возвращаясь в собственное.