– Проклятье, ну и каша у тебя в голове, – выругался Штефан.

– А я никогда и не утверждал, что нормальный.

– Ты нормальный. Поверь мне. Я знал одного парня, который считал, будто растения хотят его смерти. Вот он был ненормальным. А когда на одной операции мы наткнулись на трентов, этот псих единственный не получил ни царапины. Так что пока девчонка внутри головы не мешает тебе жить, все в порядке.

– Интересный взгляд на вещи. Я его обязательно изучу.

– Изучи. Но я бы на твоем месте плясал от счастья. Быть единственным выжившим – огромное достижение.

– Я не единственный. Есть еще, – просветил я его. – Многих действительно умертвили, когда состояние их разума отошло слишком далеко от нормы. Но кое-кто почти справился. Пару лет назад таких было трое.

– То есть ты не уникален?

– Если ты имеешь в виду Диану, то уникален. У всех выживших, кроме меня, крайне плохая социализация и различные умственные расстройства. Впрочем, последнего я тоже не избежал. Я полагаю, что на самом деле разница между нами сильно зависит от условий содержания в течение прошедших лет. Если бы я вырос не под опекой матери, а в лаборатории и военных лагерях, как остальные, то, возможно, не сильно бы от них отличался.

– Угу. Ну в общих чертах я понял. Тебя держали дома в прекрасных условиях, но взаперти. Лет десять. А ты в это время читал книги. И наверняка что-нибудь вычитал. Судя по тому, какими умными словами вы постоянно бросаетесь с Мелисандой, в магии ты тоже разбираешься. Однобоко и на уровне четвертой ступени. Как с психо. – Штефан усмехнулся.

– Да, – просто ответил я.

– Что «да»? – переспросил он. А потом, видимо, до него дошло. – Ты серьезно?

– Разумеется, серьезно. Правда, официально мне могут присвоить разве что первую ступень.

– Демоны! – выдохнул он. – Еще и ходячая артиллерия. Бац огненным шаром, и в драку лезть не нужно.

– Нет. Я же говорил, что как с психо. Более-менее нормально я разбираюсь только в системах защиты. – Про магию наблюдения я решил ему не сообщать. Просто на всякий случай.

– Тоже ничего. Проклятье, целый кладезь умений. Тобой можно диверсионный отряд заменить. Генералы на части рвали бы, не будь ты аристократом.

– Мне более чем хватает внимания мамы. Тоже генерала, кстати.

– Обереги Совершенство меня от таких знакомств. Мне одного Виванова хватило.

Мы некоторое время болтали ни о чем: я – отходя от нахлынувших воспоминаний, а Штефан – над чем-то размышляя.

– Проклятье, – выругался он, наступив в особо глубокую лужу. – Абель, как ты можешь любить прогуливаться, когда на улице такая погода?

– Нормально, – пожал плечами я. – Мне так думается лучше.

– А мне лучше думается в тепле. Если бы не такая прорва лишних ушей у тебя дома, то я бы уж точно не шлепал по лужам.

– Ради тебя мы могли бы проехать оставшуюся часть дороги в карете. Секретных разговоров все равно больше не предвидится, – решил я пойти на уступки.

– Ты обо мне слишком плохого мнения. Еще как предвидится. – Штефан мрачно пнул лужу.

– Тогда я весь внимание. Чем раньше закончим, тем раньше поедем.

– Угу, – согласился он. – Я вчера прикинул, как можно использовать твои таланты. Потом навел кое-какие справки. Так что если ты хотя бы вполовину такой же хороший диверсант, как боевик, то я знаю один способ достать деньги. Много и почти сразу. Ну по моим меркам много.

Я задумался. Ни драться с кем-либо, ни прокрадываться куда-нибудь не хотелось. Даже очень не хотелось. Но похоже, это был единственный способ войти в дело на равных долях со Штефаном, вместо тех двадцати процентов, которые он предлагал мне за покровительство и помощь в планировании. Так что соглашаться придется.