.

– Прости. – Я почувствовал себя виноватым перед своей самой первой подругой. – Прости, Диана.

Она вздохнула. Без слов. Но я понял, что на меня больше не сердятся.

Значит, не наркотики. Значит, все-таки напился. Но откуда тогда провалы в памяти? Или так и должно быть? Вроде бы у алкоголиков наблюдаются иногда кратковременные помутнения рассудка. Возможно, со мной происходит что-то подобное. Но тогда долговременная память пострадать не должна – Диана ведь помнила вчерашний вечер, хотя по большому счету у нас с ней один мозг на двоих. Я прикрыл глаза и постарался поднять свои воспоминания из более глубоких слоев разума на поверхность. И практически сразу вздохнул с облегчением – моя память была в полном порядке.

Однако минуту спустя я уже не был уверен, что это такое уж благо. Вытворяемое мною вчера являлось по меньшей мере предосудительным. И что хуже всего – у моих выходок были свидетели. Хорошо еще, что окончательная стадия опьянения наступила, когда мы уже были на личной территории Сокола. Но мой позор все равно видело слишком много людей. И самое главное, непонятно, почему алкоголь так сильно подействовал, ведь за весь день я суммарно выпил всего лишь бутылку, ну, может, полторы, некрепкого вина…

– Эй, Абель, с тобой все в порядке? – Сильвия с озабоченным видом потрогала мой лоб.

– Все хорошо. – Я кисло улыбнулся. – Просто вспомнил вчерашний вечер.

– Сильно начудил? – Беспокойство ушло из ее глаз, сменившись насмешливостью.

– Сильно. Но давай не будем об этом.

– Ладно. Тебе помочь встать или сам справишься?

– Сам. – Выпитое лекарство уже начало действовать, прояснив голову. К тому же мне не хотелось демонстрировать Сильвии свою слабость.

Добраться до ванной комнаты на прямых ногах удалось с трудом. Но с каждым шагом идти становилось все легче, и из душа я вышел уже вполне оправившимся от «болезни». Туман из головы до конца не выветрился, но думать уже не мешал. Рикка предложила подать еду прямо в комнату, но я отказался и спустился в столовую. Завтрак прошел в молчании, лишь изредка нарушаемом чьими-то репликами. Девушки старательно делали вид, что ничего особенного не произошло. Мне тоже было как-то не до разговоров. Голову заполняли мысли о том, как лучше всего извиниться перед свидетелями моих выходок и не стоит ли дополнить словесные извинения подарками. А после завтрака объявился Штефан.

Мой друг выглядел как живой пример того, что больше всех вчера досталось отнюдь не мне. Огромные синяки под не открывающимися до конца глазами, тонкая линия поджатых губ и легкая однодневная щетина, местами пробивающаяся на его помятом лице. Дополняли картину запачканный чем-то воротник и расстегнутый левый манжет.

– Доброе утро, шеф, – мрачно побормотало зовущееся Штефаном существо, падая в кресло напротив меня.

– Доброе утро, – ответил я ничуть не более радостно.

К нам подошла Рикка, смерила Штефана презрительным взглядом, всунула ему в руки кружку с чем-то зеленоватым – то ли чаем, то ли целебным настоем – и тут же отошла в сторону. Мы некоторое время молчали. Мой друг – поглощая содержимое кружки и морщась после каждого большого глотка, я – просто так.

– Я гляжу, ты себя вполне прилично чувствуешь, шеф, – наконец произнес Штефан, закончив пить.

– Разве что физически. Морально я достаточно разбит. Ничего удивительного, учитывая мои вчерашние выходки.

– Насколько я помню – а вечер, до того момента, как доставил тебя домой, я помню прекрасно – ничего такого особенного ты не вытворял. Если не считать закидывания Сокола в бассейн, разумеется.