Интересно, а Рома знает, что творится в его квартире, пока его нет? Трясу головой. Меня это не касается. Пусть сами разбираются, мое дело маленькое – навести порядок.

Захожу в ванную и слышу, как в дверь кто-то звонит. Собираюсь сходить и посмотреть, кто пришел, но в коридоре застываю, слыша голос Елизаветы.

– Ты зачем пришел? – словно змея шипит.

Делаю пару шагов в сторону ванной, но замираю, когда слышу знакомый голос.

– Солнышко, я телефон оставил.

Что за?..

– Стас, блин, мы же договаривались, что ты тут больше не появляешься.

Твою же!.. Что он тут делает?

– Лизончик, не злись.

Слышу звук поцелуя, и меня передергивает.

– Мы круто провели эти два дня, че ты напрягаешься?

– Стас, мы же договорились, Рома не должен ни о чем догадаться, а ты тут снова нарисовался.

Невеста Ромы буквально плюется ядом, а у меня ноги врастают в пол. В ушах гудит кровь, в висках стучит назойливый вопрос: что делать?

И тут словно гром среди ясного неба. Перед глазами всплывает лицо любовницы Стаса, которую я застала по возращении из командировки. Только тогда она была блонди, поэтому я ее не узнала. Да и в тот момент я была сосредоточена на Стасе, а его девку видела вскользь.

– Ты не одна, что ли? – выдергивает меня из задумчивости голос моего бывшего.

Я слышу приближающиеся шаги. Наконец, отмираю, срываюсь с места и скрываюсь в ванной.

– Прислугу вызвала, чтобы все следы тут прибрала.

– А, какая ты у меня умничка.

От этого эпизода внутри все сворачивается в комок. Куда я влипла? И что теперь делать?

Слышу, как уходит Стас, когда привожу в порядок разворошенную постель. Стараюсь не морщиться брезгливо, когда меняю постельное и в красках представляю, что тут происходило, пока Рома ездит по делам.

Чувствую, когда в комнате перестаю быть в одиночестве. Оборачиваюсь и ловлю на себе задумчивый взгляд Елизаветы.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что об этом всем Рома не должен знать? Ты же не хочешь остаться без этой работы? – складывает руки на груди и вопросительно вздергивает бровь.

Не хочу. И не могу! Потому что у меня двое детей, а желающих взять на работу мать-одиночку можно пересчитать по пальцам одной руки.

– Я не слышу ответа, – заводится и подходит ко мне чуть ли не вплотную. – Если я узнаю, что ты что-то ляпнула Роме, ты отсюда вылетишь и полетишь так далеко, что потом ни на одну работу не возьмут, а у тебя, какая досада, – она притворно-сочувствующе надувает губы, – двое детей и нет мужа.

Внутри все холодеет от одной мысли, что я могу остаться без средств к существованию.

– Я поняла вас, – роняю еле слышно.

И она довольно улыбается, пока внутри меня все переворачивается от презрения к ней и к самой себе.

Я прекрасно понимаю, что у меня нет выбора, и я буду молчать.

***

Какое-то время мы с Ромой только сталкиваемся в дверях, он постоянно куда-то спешит и приветствует меня сдержанной улыбкой. Я же грызу себя тем, что я знаю про неверность его ненаглядной, но ему сказать и открыть глаза на это не могу. Не рискну.

Мне дети дороже всего и ради них я даже наступлю себе на глотку. Елизавета зато регулярно маячит передо мной, словно следит. И эта слежка раздражает. Заставляет меня дергаться и контролировать чуть ли не каждый вздох.

Из-за постоянных угрызений совести обстановка дома тоже накаляется, пока Линка в один из вечеров не взрывается.

– Слушай, что с тобой происходит? – всплескивает руками сестра и плюхается на диван рядом со мной.

Непонимающе смотрю на нее, она лишь закатывает глаза.

– Только не надо вот сейчас делать вид, что ты дурочка, – фыркает сестра и поворачивается ко мне лицом.