Высоко поднятые и уложенные волосы, помада глубокого алого оттенка — и за Катей в «Саламандре» началась настоящая охота. Но надо отдать должное заведению, наглеть никто не наглел. То ли внушительные силуэты охранников способствовали порядку, то ли статусность посетителей — мало ли, кто здесь и с кем. Так что Катя расслабилась и натанцевалась от души.

Прибежала в туалет подправить прическу и подкрасить губы. Уже готова была вернуться в зал, как тут дверь распахнулась.

Внутрь ворвался молодой человек, быстро осмотрелся и, схватив Катю в охапку, затолкал в ближайшую кабинку. Закрыл задвижку, привалился к двери и только потом заглянул ей в лицо. И выдохнул в изумлении, смешанном с восхищением:

— Ух ты, какая девочка! — но больше ничего сказать не успел. Снаружи послышался шум, в туалет ввалились несколько человек, по-видимому, охранники.

— Где он? Он сюда забежал? — прогремел недовольный голос с явной одышкой.

— А пес его знает. Слышь, ты, ты здесь? Лучше сам выходи, тебе и так, и так…

Катя как-то отвлеченно, как будто со стороны, отметила, что обнимавший ее молодой человек хоть тоже после бега, дышал ровно, а не сипел и не хрипел, как старый отработанный мотор.

— Помоги мне, — раздалось у нее, нет, не в ухе, где-то внутри, — помоги, а то мне правда…

Катя смотрела в его черные как угли глаза будто завороженная. Они и горели сейчас как угли. Она не знала, что нужно делать, но он сам привалился всем телом, прижал ее к двери и глухо толкнул дверь локтем. Потом коленом, потом снова локтем.

Движения и толчки были ритмичными, и Катя не сразу поняла. А когда сообразила, у нее, наверное, даже ногти покраснели. И волосы.

— Ну же, не молчи, — снова зазвучало где-то внутри, — подыграй мне, давай! Такая красивая девочка…

От его шепота не то, что мурашки, целые муравейники побежали по всему телу. Ноги вдруг подогнулись, и Катя схватилась за смуглую шею, обрамленную черным вырезом футболки.

От его тела исходили невидимые волны, вырывающие ее из реальности и делающие ее собственное тело легким и невесомым.

— Слушай, там, кажется, кто-то трахается, — прислушался один из преследователей. — Совсем оборзели эти малолетки! Обдолбятся, а потом как собаки, в каждом углу…

Он подошел к кабинке и стукнул по двери снаружи. Катя так испугалась, что вцепилась в затылок прижимавшегося к ней мужчины, закрыла глаза и застонала.

Ошалели все. И охранники, и она сама. Даже незнакомец ослабил объятия и уставился на нее, пораженный — наверное, чересчур натурально получилось. Катя сама толкнулась спиной в дверь.

«Ну же, что ты застыл, как чурбан!»

Он мгновенно очнулся и снова начал двигать локтем и коленом, при этом глядя Кате в глаза своими черными горящими угольями. Придвинулся совсем близко, почти касаясь ее губами и тоже издавая хриплые звуки, которые казались ужасающе натуральными.

Происходящее между ними выглядело настолько правдоподобным, что Кате вдруг пришло в голову: а ведь она впервые в жизни занимается любовью… взглядами. С мужчиной, которого видит тоже впервые в жизни.

— Не лезь к ним, Серый, — заговорил второй охранник, и Серый отпустил ручку двери. — Кто знает, чья там доця или сынок? Будет нам потом, как Пашке. Помнишь, он дочку прокурора с наркотой спалил, а его на следующий же день выперли? Пошли они… Никуда тот штрык не денется, найдем. Выход перекрыт, там Леха с пацанами.

Лишь только хлопнула входная дверь, Катя попыталась вырваться, но ее и не думали отпускать. Черноглазый незнакомец наклонился к самому уху и не прошептал, а продышал: