А было чувство невероятной легкости и трепета внутри. После двух последних оргазмов Вероника наконец опомнилась, вырвалась из объятий парней и побежала в дом. Лишь на втором этаже, у себя в комнате заперлась в ванной на замок, включила воду и в чем была, встала под душ.

Трясло так, что казалось, у нее припадок. Сердце барабанило в груди, дыхание сбивалось, низ живота тянуло болью, к груди невозможно было прикоснуться, губы и руки дрожали. Через несколько минут Вероника вроде бы успокоилась, прижавшись лбом к кафельной стене.

Стянула с себя мокрую майку и трусики, начала смывать сперму с лобка и попки, от прикосновений по телу шли волны возбуждения. Там, между ног, все было набухшим и чувствительным. С трудом омывшись, завернулась в полотенце, вышла из ванной, упала на кровать и сразу провалилась в сон.

В эротический сон. В котором парни не остановились на ласках, а брали ее вдвоем уже по-настоящему. Проснулась от стука, поднялась, завернулась в одеяло, подошла к окну, отдернула шторку и не могла несколько минут отвести глаз от увиденного.

Их снова было двое. С голыми торсами, в одних шортах, широкие плечи, кожа блестела на солнце, под ней играли мускулы. В них не было ничего лишнего, живое воплощение идеала и совершенства мужского тела. Они продолжали разбирать старый забор, сосредоточенно работая топором и монтировкой.

Вероника вздрогнула, когда они ее увидели, Максим привычным жестом повернул бейсболку козырьком назад, Никита прикрыл глаза ладонью. Даже на таком расстоянии их взгляды обжигали, Вероника испуганно дернулась назад, закрыла шторы.

– Нет, ты видела, что происходит? Они снова не дадут нормально отдохнуть, это варвары, а не люди. Что у них там происходит? Они и так стучали все утро, не давая спать.

Любовь Генриховна встала, вышла на крыльцо веранды, Вероника пошла за ней. На соседском участке намечалась стройка, мужчин было уже больше, из открытых ворот носили доски, Зорин командовал, а вот его внуков нигде не было.

– Я так полагаю, Николай Иванович, мне не будет ни минуты покоя в ближайшее время? Вы решили окончательно испортить мне приятную жизнь за городом? – тетушка крикнула громко, даже у Вероники зазвенело в ушах.

– Да, Любовь Генриховна, покой нам только снится, на том свете отдохнете.

– Вот же хам какой, – тетя процедила сквозь зубы, но при этом улыбнулась. – Я думаю, вас там уже заждались!

– Ну зачем ты с ним так? – Вероника дернула женщину за рукав платья.

– Знаешь, у меня прям настроение поднимается, когда я его начинаю бесить. Иди, Вероник, найди Бублика, сейчас поедем в город ноутбук покупать, начну писать мемуары. В голове столько мыслей, хоть в тетрадку записывай.

Девушка убрала со стола, пока Любовь Генриховна поднимала себе настроение, нервируя соседа, пошла искать мопса за дом, он, наверное, снова в тени гортензий спасается от жары.

– Бублик, Бублик, выходи. Ай! – Вероника вскрикнула, но тут же рот ее оказался закрыт ладонью, а сама она прижата к широкой груди.

– Не бойся, не бойся, Ягодка, это я. Соскучился.

Вероника не успела ничего сказать, как Никита начал ее целовать, прижимая к себе плотнее, запуская руки под подол короткой юбки, сжимая упругие ягодицы. Кит думал о ней все утро и половину ночи, вспоминая, как трогал, как терся членом о ее влажную киску, как кончал, как Ягодка кончала и дрожала в его руках.

Утром дед снова занял их с Максом физическим трудом, но ни он, ни холодный душ не помогали снять возбуждение. Они не говорили о случившемся с братом, но Никита знал, Макс тоже думает о том же, о чем и он, точнее, о той же.