Погладив себя, я обхватила обеими ладонями груди и потёрла соски. Шумно задышала, запрокинув голову, и почувствовала, как чуть отступившее напряжение с новой силой сковало тело. Сжала грудь сильнее, массируя, доводя себя и мысленно возвращаясь к тому, что случилось чуть раньше.

— Да… — зашептала, слизывая с губ капли воды. – Да… М-м-м…

Подставила струям шею, воскрешая воспоминания о губах Антона, о его влажных чувственных поцелуях и языке. Но этого мне было слишком мало. Коротко выдохнув, сняла душ с держателя и, сделав воду прохладнее, направила себе в живот. Опустила ниже, к лобку и сделала несколько круговых движений. Ещё ниже, к плоти. Струя ударила по разгорячённому лону, задела клитор, и я, вскрикнув, сжала зубы.

— Да, Денис… — захныкала, представляя себе, что это вовсе не вода вбивается в меня, а он: бескомпромиссный, подчиняющий меня себе, своей воле. – Да… Пожалуйста… — реальность таяла.

Чем невыносимее становилось напряжение внутри, тем меньше я понимала, где кончается настоящее и начинается вымысел. Ноги подгибались, струя терзала мою плоть, дыхание сбилось. Я зарычала, задышала открытым ртом и, не сдержавшись, закричала, чувствуя, как одна за другой меня накрывают волны. Отбросила душ и тронула клитор, принялась гладить, продляя собственное наслаждение и не отпуская рисуемые воспалённым сознанием картинки: руки Антона, его губы, и Денис… Денис, имеющий меня так, как хочет он, не спрашивающий разрешения.

Ноги подогнулись, и я как подкошенная рухнула на пол душевой кабинки. Вода хлестала меня по коленкам, струилась по пальцам, а я сидела, тяжело дыша, и смотрела невидящим взглядом перед собой. Мало… Я знала, что этого мне будет мало. Развела ноги и тронула себя, всхлипнула. Возбуждение лишь немного ослабло, не было столь болезненным, но не отступило.

— Прекрати, — приказала я сама себе и убрала запорхавшие было по плоти пальцы. – Прекрати ты уже. Прекрати… — бессильный шёпот. Кажется, я всё-таки проиграла. Безоговорочное фиаско, белый флаг.

На ватных ногах я вышла из душа, взяла первое попавшееся полотенце и, обмотавшись, как была мокрая, вернулась в комнату.

— Кажется, тебе было сказано, чтобы ты привела себя в порядок, — услышала я, едва сделала шаг.

Вскинула голову и увидела сидящего на краю постели Антона. Рядом с ним, на стеклянной подставке, стоял поднос. Я так и застыла. Совершенно мокрые волосы падали мне на спину и плечи, по лицу и шее стекали капли воды.

— Я сама знаю, что мне делать, — выдавила я лишь потому, что нужно было что-то сказать.

— В самом деле? – Антон осмотрел меня с головы до ног. Задержался на сжимающих край полотенца пальцах и медленно поднялся. Не спеша, ленивой походкой приблизился ко мне и дотронулся до щеки тыльной стороной ладони. – А мне кажется, ты понятия не имеешь, что тебе делать, — вкрадчивым голосом заговорил он. – Пытаешься казаться независимой, а на деле… — пальцы его обрисовали мои губы.

Взяв за подбородок, Антон заставил меня приподнять голову и посмотреть ему в глаза. Покачал головой.

— Отпусти, — слабо воспротивилась я и заметила, как дёрнулся в усмешке уголок его рта.

— А ты сама-то этого хочешь? – спросил он и, склонившись, собрал губами капли воды с моего виска. – Хочешь, чтобы я тебя отпустил, Анечка?

— Д-да… — запнувшись, выдохнула я, прикрывая глаза. Губы его были тёплыми, каждый невесомый поцелуй вызывал дрожь.

— Уверена? – снова его вкрадчивый голос.

Я сглотнула. Антон накрыл ладонью мою кисть, прошёлся пальцами до локтя и, обрисовав его, добрался до плеча.