Но Григорий оказался вовсе никаким не гением. Напротив, в разговоре всячески открещивался от приписываемых ему научных амбиций. Зато показывал бицепс, требовал, чтобы Алик, как он ее сразу же стал величать, пощупала этот камень. Предлагал пробить пресс, она отказывалась, мол, я не умею драться. Тогда он посоветовал взять вон тот подсвечник, – увесистое изделие городских кузнецов – размахнуться и садануть ему в грудь или в живот. Здесь уж ей отвертеться не удалось. Бизнес-леди – дамы, как правило, с шизинкой. А тут еще и винца попили, и энергетика у Гриши оказалась заводная.

Саданула она его этим подсвечником нешуточно. Так когда-то недоверчивый зритель ударом в живот убил великого фокусника Гарри Гудини. И саданула прямо под дых.

Когда Гриша разогнулся и восстановил дыхание, то снял рубашку, обнажив торс, и потребовал от Алика срочно лечить безобразный синяк. Синяк разрастался и густел цветом на глазах, Собственно, ради этого поучительного зрелища Гриша и обнажился.

В гости к Белозёровым Григорий теперь захаживал часто, по поводу и без. Они стали единственными его друзьями в этом городе. С Аликом у него установились вполне куртуазные отношения. А Кириллу даже показал свою кибернетическую систему, чем привел того в полный восторг. «Я же говорил, что ты гений!» – «Ладно, гений, только Алику не говори, пусть думает, что я просто картежник».

Насчет карт Алла часто заводила разговор и с Гришей, и с мужем. Всё не давало ей покоя, что такой человек и так рискует.

– Если ты не хочешь карьеры в науке, то с твоей головой ты же можешь такую карьеру в бизнесе сделать! Я тебе, Гриша, точно говорю. Поначалу поможем. Что же, всю жизнь в карты играть? Смешно для взрослого мужчины, – как-то раз укоряла она его.

– Мне уже многие предлагали помочь. Но я предпочитаю оставаться вольным философом. Поверь мне, Алик, это – нирвана. Давай будем вместе вольными философами.

– Серьезно? – Алла рассмеялась и спросила у мужа: – Кирюша, я похожа на вольного философа?

– Яволь, моя госпожа, – с готовностью отозвался тот. – Вылитый Кант. Я вообще считаю, что твои работники тебя за эту философию и любят.

– Да будет вам, охламоны, издеваться над женщиной. За глаза, небось, всех нас дурами держите.

– Грешен, – тут же признался Григорий, – я с женщинами играть не сажусь. Женщина или совсем не умеет играть, или, если уж играет, то лучше любого мужика.

– И с автомобилями у вас так же, – добавил Кирилл.

– Ладно, прощаю. Но все-таки ты же можешь так проиграться, ведь даже жизнь проигрывают.

– Ну, обычно это не своя жизнь. Свою кто ж отдаст, – невозмутимо пожал плечами Григорий. – Крупно проиграться хороший игрок не может. А я – хороший игрок.

– Гриша, дорогой, если ты всё время выигрываешь, так кто же с тобой играть сядет?

– Есть, мать, такое слово – азарт. Чем игрок ничтожнее, тем азартней, иные не водятся. Что же, разве в бизнесе твоем по-другому?

– В моем – по-другому.

– Значит, и ты – хороший игрок. Ну а вообще в бизнесе?

– Да, всяких лохов хватает…

Карты оказались у них единственным разногласием, во всём же остальном царило полное единодушие. Обнаружилось совпадение взглядов и на музыку и на живопись, – Алла однажды устроила целую экскурсию по дому, показывая полотна своего супруга, – и на романтику гор и походов. Сам Григорий в походы не ходил, но сочувственно относился к этому занятию.

– Я не хожу в горы. Я просто люблю стоять один на вершине. А взбираться, ползти – в этом есть что-то муравьиное.

– Да ты что, Гриша, ты же не знаешь, – приструнила Алла. – Альпинисты очень мужественные люди!