– Точно! Тот самый конверт.

Митараи достал пластинку из конверта и передал его мне. Поставил диск на вертушку и аккуратно опустил иглу.

Зазвучала уже знакомая мне гитара. Я посмотрел на конверт – композиция называлась «Airegin». Невероятный свинг, лишенный эмоций звук, ассоциирующийся с ветром, который взметает и крутит в воздухе сухие листья…

Перед глазами вдруг возник погруженный в сумерки канал. Вывешенное на просушку белье, почерневшее дерево гниющих на вечном приколе посудин. Стоячая вода, в которой растворяются краски ночи. На доске, перекинутой с тротуара на борт списанного катера, пустая банка от «Кока-колы». Эта картина на миг ожила передо мной, слившись со звуками гитары, окрашенными в красно-коричневые тона.

Я положил конверт на стол. Усидеть на месте было трудно, и я встал с дивана. Медленно пересек комнату, подошел к окну и открыл его. Серые улицы погружались в густую синеву.

Музыка за спиной зазвучала громче. Митараи прибавил громкость.

Мы выпустили в море Уэса Монтгомери. Слушайте, рыбки!

Я предупредил Рёко, что, наверное, задержусь, поэтому она должна была ждать меня дома. Я возвращался после визита к Митараи, бережно держа в руке Уэса Монтгомери. Открыв дверь, увидел Рёко. Она сидела на корточках с наушниками на голове спиной ко мне и слушала Дебюсси, единственную пластинку, которая была в нашем доме. И не заметила, как я вошел.

– Что ты так сидишь? Через колонки лучше слушать, – проговорил я, касаясь ее спины.

– А! Испугал… Привет!

– Через колонки лучше, – повторил я.

– Так ведь если отсоединить наушники, ничего не слышно.

Вот оно что… У нашего музыкального центра был переключатель колонок. В положении «ON» звук шел одновременно и через наушники, и через колонки. А в положении «OFF» при отключении наушников звуковой сигнал на колонки не подавался.

Накануне поздно вечером, слушая через наушники радио, я отключил колонки. Рёко этого не знала и включить колонки не сумела, потому что в технике разбиралась плохо. «Какая она слабая и уязвимая», – думал я, глядя на нее. Вдруг у меня перехватило горло – я понял, как сильно ее люблю, и крепко обнял за плечи. В тот час я впервые понял, что сильное чувство к противоположному полу очень хорошо сочетается с печалью.

На другой день я снова отправился к Митараи. На следующий день тоже побывал у него. Он оказался славным парнем, хотя и со странностями. Встречал меня тепло. И что удивительно, каждый день выглядел как-то по-особому, несмотря на то, что всегда был одет одинаково.