Придётся идти пешком, благо вещей у меня немного, и они не очень тяжёлые. Иллюзий я не испытывала и понимала, что уже через полчаса сумка покажется мне совершенно неподъёмной, я начну шипеть и ругаться сквозь зубы неприличными словами. Однако вариантов не было: что-то подсказывало мне, что я могу просидеть здесь до темноты, но так ничего и не дождаться. А ночевать в этом пустом и даже несколько зловещем месте мне не хотелось.
Оглядевшись на всякий случай ещё раз, я выпила воды из предусмотрительно наполненной ещё в городе бутылки, вздохнула, поправила рюкзачок, поудобнее перехватила ручки сумки и, сверившись с картой, зашагала по пыльной дороге.
Глава 1
«Чтобы обнаружить место, найти которое невозможно,
нужно потеряться! Иначе все бы знали, где оно находится».
© «Пираты Карибского моря. На краю света»
Несмотря на удобную обувь, идти было не так чтобы легко: давила жара, которая, казалось, достигла своего пика. Солнце жарило совершенно беспощадно, а деревья, растущие по обочинам, никакой тени не давали. Единственно, что порадовало, – это обнаруженная мной метрах в пятистах от станции колонка, как ни странно, даже работающая. Я от души напилась, наполнила изрядно опустевшую бутылку, умылась и, подумав, намочила бейсболку. Может, мокрая кепка хоть как-то убережёт меня от зноя?
Как я и предполагала, сумка вскоре стала казаться такой тяжёлой, словно вместо одежды в ней лежали кирпичи. Я упрямо шагала вперёд, утешая себя тем, что после указателя «Завод» сверну в лес, где наверняка будет прохладнее. При этом я не переставала прислушиваться, надеясь, что раздастся звук мотора и я увижу попутную машину или трактор, мне уже практически всё равно. Хоть мотоцикл с коляской! Но вокруг раздавалось только ленивое жужжание немногочисленных, к счастью, слепней. Видимо, жара загнала в тень даже этих ненасытных кровососов.
Надо сказать, что я росла человеком исключительно городским и о сельской жизни представление имела крайне смутное, базирующееся в основном на художественной литературе и красочных фильмах, которые я иногда смотрела по «National Geographic», «Animal Planet» и «Discovery». Поэтому мне казалось, что лесная дорога должна быть красивой: высокие вековые деревья, тянущиеся к солнцу, изумрудная трава с яркими звёздочками цветов, мелькающие то там, то тут алые ягоды земляники или шоколадные шляпки грибов. И всё это под аккомпанемент звонких птичьих трелей.
Пыльная, с проступающими кое-где остатками древнего асфальта дорога совершенно не вписывалась в нарисованную моим буйным воображением картину. Я, конечно, предполагала, что действительность будет отличаться и, скорее всего, не в лучшую сторону, но не настолько же!
Ягоды в траве, возможно, и были, но под толстым слоем серой пыли разглядеть их не представлялось возможным. Поэтому вскоре я перестала таращиться по сторонам и смотрела исключительно под ноги, иногда только поднимая голову и всматриваясь вдаль в надежде увидеть долгожданный указатель.
– Интересно, кому пришло в голову строить железнодорожную станцию там, где вокруг вообще никто не живёт? Какой в этом смысл?
От безысходности я начала разговаривать сама с собой. Как говорится, с умным человеком и поговорить приятно. Правда, учитывая нынешнюю ситуацию, назвать меня умной можно было только с большой натяжкой.
– Правильно говорил папа: дураков не сеют, не жнут, они сами родятся, – противореча сама себе, заявила я через какое-то время. – Вот ты, Маргоша, дура и есть, как ни крути.
Имя своё я не то чтобы не любила, но отечественный кинематограф неожиданно подложил мне большую такую, хорошо откормленную свинью. Папу моего зовут Павлом Сергеевичем, следовательно, я – Маргарита Павловна. И практически все, кто смотрел чудесный фильм «Покровские ворота», считали своим долгом в разговорах со мной обязательно восклицать, цитируя Савву Игнатьевича: «Натюрлих, Маргарита Павловна!» или «Аллес гемахт, Маргарита Павловна!» Более начитанные интересовались, где же я потеряла своего Мастера. В общем, я часто жалела, что родители не назвали меня как-нибудь попроще, Олей или Машей. А с другой стороны, не обозвали какой-нибудь Эсмеральдой или Олимпиадой – и спасибо им за это большое. Нет, так-то я к редким именам отношусь достаточно спокойно, особенно если они свои, родные, славянские. Но все эти Клеопатры, Селены, Анны-Луизы… Не понимаю! Так что, если честно, мне ещё грех жаловаться: Маргарита – достаточно безобидный вариант на фоне всеобщего лёгкого сумасшествия.