Макс достал из кармана видеофон и пробежался пальцами по сенсорному экрану. Затем повернул видеофон экраном к Нику.

Тот, прищурившись, посмотрел на экран и присвистнул:

– Тысяча двести страниц. Мне этот «кирпич» и за год не одолеть.

– Перебросить тебе на видеофон?

– Только если есть аудиовариант и опция сжатого пересказа.

Ник достал свой видеофон, и Макс опять защелкал по клавишам.

– Там есть опция аудиореферата, – сказал он, закончив. – Включишь ее, и видеофон перескажет тебе основные тезисы книги минут за двадцать.

– Отлично, – одобрил Ник, пряча гаджет в карман пиджака. – То, что доктор прописал.

– Сообщи мне, если удастся что-нибудь раскопать, – попросил Макс.

Ник кивнул:

– Заметано.

Они пожали друг другу руки.

Город просыпается быстро, а следовательно, работа не ждет. Краешек солнца едва поднялся над горизонтом, и на улицах царят ранние сумерки, но дела уже начались.

Гера Иванов достал из пластиковой коробки свой завтрак: бутылку синт-молока и пачку овсяного печенья. Он ел без всякого удовольствия (трудно испытывать удовольствие от того, что ешь каждое утро вот уже два с половиной года), но ни на что другое у него не было денег. Чистильщикам вирт-бассейнов платили сущие гроши.

Два с половиной года назад Гера работал на свалке электронных деталей. Вот это была работка! В горах мусора попадались вещицы, которые Гера чинил и сбывал за хорошую цену. Иногда из старых плат и микросхем он собирал электронных домашних животных (в то время их еще не нужно было лицензировать) и продавал зверюшек за приличные деньги.

Когда свалку закрыли, Гера остался без работы и без средств к существованию, но один клиент (из тех, кому Гера регулярно продавал электронные гаджеты, собранные из мусора) предложил ему поработать чистильщиком вирт-бассейнов.

Прежде Гера никогда не имел дела с вирт-бассейнами и видел их только издали. Вблизи они оказались еще удивительнее. Вирт-бассейн был заполнен настоящей водой, в которой плавали виртуальные рыбы и переливались всеми цветами радуги виртуальные кораллы. Одно нажатие кнопки, и аквариумные рыбки превращались в акул, еще одно – и кораллы, поднявшись со дна к поверхности воды, становились лилиями и кувшинками, размер и цвет которых также можно было отрегулировать.

Вирт-бассейн можно было превратить в болото, в пруд, в кусочек океана и даже в клочок неба с парящими в нем птицами и воздушными шарами. И при этом в вирт-бассейне вполне можно было плавать – прямо среди диковинных рыб или сказочных русалок, обнаженная красота которых завораживала и сводила с ума.

Русалки Гере Иванову нравились больше всего. Иногда, очищая вирт-бассейн от вирусов, освобождая его от радиоэлектронных и морфических помех, он запускал слабый режим «сказочного морского царства» (издалека никто бы и не понял, что вирт-бассейн включен) и потихоньку любовался тем, как весело, легко и свободно резвятся в морской пучине призрачные обнаженные красавицы.

Едва Гера покончил с завтраком, как дверь дома открылась и во двор вышел господин Сабико, человек краснолицый и полнокровный, скрывающий свою полноту в широких одеяниях.

– Привет, дружище! – окликнул он Геру.

Тот почтительно поклонился и ответил:

– Доброе утро, Сабико-сан!

В руке у господина Сабико была банка пива.

– Угостить? – спросил он у Геры.

– Благодарю вас, Сабико-сан, – с новым поклоном ответил тот, – я не пью алкоголь.

– Правильно делаешь.

Чтобы не показаться грубым, Гера посчитал нужным пояснить причину своего отказа.

– От алкоголя у меня сильно болит голова, – сказал он.