– Это называется «синдром Дауна». Это не заразно. Сядьте и успокойтесь.

– Она мне еще указывать будет!

Вдруг старик, сидящий напротив, встает, аккуратно складывает газету, убирает в карман, застегивает молнию на куртке и внезапно подходит к Алеше, наклоняется, гладит его по голове, берет крепко своей большой рукой, похожей на маленькую лопату, худую женщину за воротник и выводит ее из вагона на остановке.

Девочка, до этого вытягивающая шею из-за газеты, с открытым ртом, не мигая, смотрит на Алешу еще две долгие станции.

В центре шумно, много народу. Алеша с мамой раздеваются у гардероба и сразу встречают Алешиного друга Отара с мамой Марьям, а потом Лизу с бабушкой Надей. Алеша радуется и целуется с мамой Отара, мягкой и большой, но Алешина мама отчего-то молчит и только раз за разом пытается засунуть Алешин шарф в рукав куртки.

Промахивается мимо рукава и снова заталкивает шарф в него. Алеша хочет сказать маме, что это потому, что она не смотрит на рукав, а смотрит в стену, но Марьям мягко берет мамины руки и направляет сжатую до белизны ладонь с шарфом в рукав куртки. Мама как будто просыпается, хотя глаза у нее открыты, и улыбается Марьям, обнимает ее.

Потом они все идут в классную комнату, где играет музыка, и все Алешины друзья сидят за столиками вместе с другими друзьями, которые называются странным словом «волонтеры». Волонтеры помогают лепить, клеить и резать ножницами, получаются красивые бумажные снежинки, тигры на рисунках и снеговики из пластилина. Алеша бежит за столик, где уже сидит Лиза, и сразу начинает рисовать карандашами картинку про то, как они с бабушкой Олей поедут в Африку. Мама с ними в Африку не едет, потому что на следующей картинке Алеша нарисует, как мама едет на поезде в Италию – это страна, где ей бы хотелось жить. Наверное, поэтому мама знает итальянский язык и пересказывает на русский книжки для детей.

Мама говорит:

– Алеша. Я тебя оставлю на три часа, хорошо? У меня недалеко встреча, мне обязательно нужно на нее сходить. Ты же не будешь скучать один? Ты будешь себя хорошо вести?

Но Алеша уже занят картинкой про маму, поезд и Италию, поэтому не слышит. Они с Лизой смеются и толкаются.

Из-за дальнего столика поднимается круглолицая темноволосая девушка с прической «конский хвост» и глубокими ямочками на щеках, кричит через всю классную:

– Светлана Михайловна, вы идите, я присмотрю за Алешей!.. Мы сейчас будем играть!..

– Спасибо, Катя, – говорит мама и выходит из комнаты.

Когда Катя через пять минут еще раз встает из-за столика, чтобы налить в стакан для кистей воды, она видит, как на улице перед крыльцом центра стоит Алешина мама, обняв себя двумя руками, и раскачивается из стороны в сторону. К ней подходит высокий мужчина в длинном пальто и длинном шарфе, концы которого взлетают в такт шагам, берет ее лицо в руки, целует, а потом обнимает за талию и уводит куда-то, где их уже не видно.

Отчего-то счастливой девятнадцатилетней Кате становится невыносимо грустно в этот момент и остро хочется забиться на холодный подоконник и плакать на нем до сумерек.

Через три часа мама не пришла. Отар и Лиза поехали домой, а Алеша еще немного порисовал, потом поел с Катей печенья и решил, что подождет маму во дворе и попрыгает в снег.

Катя посомневалась, но потом подумала, что ничего страшного – двор-то закрытый, ворота на домофоне; помогла Алеше одеться, почти так же, как бабушка Оля, повязала шарф потуже и взяла с него честное-пречестное слово, что прыгать в снег Алеша будет исключительно перед окнами классной комнаты.