- Просто не слишком любишь такого рода картины? - Вероятно мужчина осознал, что предыдущий его вопрос был поставлен куда грубее, чем то стоило сделать, поэтому уже сейчас подбрасывал мне вариант, на который я могла опереться. И тон голоса не звучал уже настолько грозно, как это было десяток секунд назад. Можно было перевести дыхание.

- Если честно, то да, - до сих пор ничего более адекватного на ум не приходит, поэтому цепляюсь за эту возможность, - хотя картины довольно симпатичные, очень хорошие. Просто не мой вкус, да и все. - Фух, вроде бы выпуталась. Вроде бы и сообщила причину, по которой их сняла, но одновременно и сделала комплимент Валерию, что у него хороший вкус в отношении искусства. Овечки целы, надеюсь, и волки сыты остались?

- Куда ты их сложила? - И опять этот тон... Вроде все успокоилось, эмоции несколько утихли, как мужчина снова нажимает на педаль газа и мое лицо заливается красной краской.

- В кладовке, - а после стала ожидать наказания, как ребенок, который наделал пакости и знает, что вот-вот придется отвечать за свои поступки. Разве это нормально? Разве девушка в моем возрасте должна отчитываться перед мужчиной за какие-то картины? Если не хотел, чтобы здесь кто-то что-то двигал, то какого черта нужно было сдавать эту квартиру? Сделал бы из нее галерею и любовался духовными ценностями, рассматривая те каракули на холсте.

Валерий, ничего больше не сказав, двинулся в сторону той кладовки, где хранилось то добро.

- Так может давай выпьем чаю с тортиком, а уже потом заберешь картины? - Мне тут же резко захотелось и чая, и сладкого. Нужно было превратить эту атмосферу в более дружескую, потому что в воздухе явно витали искорки, которые могли разжечь ситуацию до критической точки. До точки, после которой я не смогу уже потушить этот пожар.

- Без меня, - и при этом мужчина положил, нет, точнее бросил ту коробку с тортом на комод, что она едва удержалась на поверхности, а сам ринулся в кладовку.

А после Валерий начал выносить эти картины из квартиры. Одна за другой. Да, именно по одной картине он носил их к своей машине, которая стояла у подъезда дома. Мужчина явно относился к этому искусству с большим уважением, потому что очень бережно, будто ребенка переносил это сокровище. Тем более, когда я предложила свою помощь, чтобы одновременно и типа подставить плечо помощи и ускорить этот процесс, гаркнул "я сам", что мне ничего другого не оставалось, как взять Милки на руки и ожидать, когда эти перемещения туда-сюда завершатся. А поскольку этих картин было немало, то прошло добрых полчаса, как Валерий наконец-то справился с этой задачей.

- Прости, если я обидела тебя, сняв эти картины, - хоть и не знала, за что реально извиняюсь, но я не могла молча проигнорировать то, когда мужчина зашел за последним "произведением искусств" и явно после этого уже не должен был вернуться.

Мужчина остановился, буквально уже на пороге, обернулся ко мне и... Одарил улыбкой. Широкой улыбкой. А потом просто ушел. Я думала, что возможно он еще вернется, что на этом еще не все, но выглянув в окно, увидела, как Валерий завел машину и с диким скрежетом шин сорвался с места и помчался на выезд со двора. И как это понимать? Как понимать эту улыбку какого-то маньяка на лице мужчины? Как осознавать поведение данного человека? И вообще - что это, черт возьми, только что было?

***

- Да..., - едва говорю в трубку, при том, что мои глаза и в дальнейшем закрыты, потому что чрезвычайная задача их открыть и взглянуть на этот мир. В последнее время жизнь стала такой непредсказуемой и в основном только и делала мне подножки, что хотелось как можно дольше задержаться во снах, где хорошо, тепло, спокойно. Не знаю, как именно работают сновидения, но в них я прекрасно восстанавливалась и только благодаря им сейчас могла бороться с теми проблемами, которые начали валиться на мою голову одна за другой.