В машине по дороге домой я беспокойно елозила по сиденью, поскольку голова моя разрывалась от мыслей: будет что-то еще или это все? То, что происходило сегодня, – это полный курс молодого бойца? Они тренировали меня пару часов, прежде чем выпустить в большой жестокий мир?

Так как Вудс, который, как и вчера, самолично вез меня домой, отмалчивался, я наконец-то спросила:

– Что у нас завтра?

– А что у нас завтра? – не понимающе повторил он. Или понимал, просто издевался?

Так или иначе, я терпеливо уточнила:

– Мои тренировки. Во сколько? Где? Если не завтра, то когда?

– Никогда. Не вижу смысла. Я думал, ты что-то собой представляешь, но я ошибался. Теперь я умываю руки.

Я ощутила, как ярость кипит у меня внутри. Хорошо, что мы были уже за углом моего дома. Я подождала, пока он остановит машину возле порога, схватилась за ручку и сказала:

– Почему вы так злы ко мне?

Мой персональный водитель отпустил руль и наконец на меня посмотрел.

– Хочешь знать почему? Потому что не хочу к тебе привыкать. И знаешь почему? Потому что ты покойница! С той самой минуты, как ты согласилась на это, ты стала покойницей. И если ты не откажешься от этой миссии прямо сейчас и просто не уйдешь – ты покойница!

Я молча уставилась на него, затем вылезла из машины и громко хлопнула дверью. Автомобиль медленно поколесил прочь, я смотрела, как он удаляется от моего дома, и тут какая-то муха меня укусила, и я бросилась вслед за машиной. Вудс узрел мою эскападу и остановился. Я открыла дверь и наклонилась, чтобы он меня увидел, не возвращаясь при этом в салон.

– Почему Филс кинул меня прямо в пекло всей этой операции, если я окончательно и бесповоротно мертва? Он что, убийца?

Агент вздохнул и стал походить на нормального человека. Он произнес сочувственно и почти нежно:

– Я не знаю. Думаю, он отчаялся. Ты овечка, и он полагает, что это наш последний шанс приблизиться к Фараону – послать ему невинного агнца.

Я наконец-то поняла.

– Волк в овечьей шкуре?

– Да.

– То есть чем меньше я знаю и чем меньше могу, тем лучше. Менее подозрительной я буду казаться.

– Именно. Но доколе ты не волк внутри, это просто очередная провальная миссия для нас и суицидальная миссия для тебя.

Я стояла в нерешительности какое-то время, и, когда уже собиралась захлопнуть дверь, он неожиданно спросил:

– Ты голодна?

– Чего?

– В двух кварталах отсюда хорошая бургерная. Давай, запрыгивай.

Местечко было маленьким и почти безлюдным. Мы взяли бургеры с картошкой фри и уселились возле окна. Погода буйствовала по сравнению с тем, что творилось утром. Тучи заполонили собой все небо, ветер гулял во всех направлениях сразу, точно псих, и наконец раздался оглушающий гром.

– Молния… – прошептал Вудс, глядя в окошко, словно загипнотизированный. – Будто бог показывает, что наблюдает за нами… Как считаешь?

Я с любопытством посмотрела на него. Что-то в нем изменилось. Агент больше не выглядел как строгий, суровый тип, только и ждущий удобного момента, чтобы меня критиковать и наказывать за каждый неверный шаг. Даже его щетина, почти уже борода, и густые выразительные темные брови сейчас вызывали у меня смутное раскаяние и желание приласкать, как заботливая мамочка гладит сына.

– Вы имеете в виду Тора, Зевса или Юпитера? – с усмешкой уточнила я. – А может быть, Перуна? Если вы знакомы со славянской мифологией, конечно. – Я была с ней знакома, будучи наполовину русской.

– Мой предки были датчанами по матушке и англичанами по батюшке, так что среди перечисленных это, выходит, Тор. Но я считаю, что есть Высшие Силы, стоящие над всеми религиозными эгрегорами.