– Здравствуйте… Может, позвонить в милицию?

– Избави боже… Сами разберемся. Спасибо, что не вмешались.

– Я… я не успел, – смутился Буров. На самом деле он просто опешил от того равнодушия, с которым Жиган, не задумавшись ни на миг, ударил женщину. – Надо было, конечно, морду набить…

– Кому – Жигану? – с интересом переспросила Александра. – Думаю, не поможет. Да и не дали бы.

Она подняла голову, оглядела окна дома, в которых торчали любопытные физиономии.

– Идемте. Хватит народ потешать.

В квартире, к облегчению Бурова, было пусто. Милка, бурча под нос ругательства, ушла в ванную, вскоре оттуда донесся плеск воды. Буров вслед за Погрязовой вошел в знакомую комнату, сел за стол, огляделся. Никаких следов побоища не было. Но на столе, рассыпанные, лежали тяжелые, темно-красные розы. Несколько оторвавшихся лепестков краснели на паркете.

– Он ваш любовник? – напрямую спросил Буров, чувствуя холодок внутри.

– Нет.

– Но добивается?..

– Владимир Алексеевич, вы рассуждаете, как старая дева, – вздохнув, сказала Александра. Подойдя к столу, она собрала розы, подняла с пола лепестки и сломанный бутон. – Добивается он совсем других вещей.

– Извините. Но, я подумал… Цветы… Может быть…

– Не беспокойтесь, я не в его вкусе.

Буров совсем смешался и замолчал. Через минуту совсем по-мальчишески проворчал:

– Я и не беспокоюсь, с чего вы взяли…

– Ужинать будете?

– Не буду. Послушайте, зачем вы меня вчера усыпили?

– Владимир Алексеевич, я ведь не Вольф Мессинг. Вы сами замечательно заснули, причем на счет «три». Много работаете и мало спите. Так нельзя.

– Работа такая… Кстати, о работе, – будем разговаривать?

– Извините, нет. Обстоятельства изменились, я сейчас уезжаю. И завтрашний день у меня тоже занят. Встреча… довольно неприятная.

– С Жиганом?

– И с ним тоже.

– Вы не боитесь? – Буров понимал, что говорит глупости, но останавливаться было поздно. – Хотите, я поеду с вами?

– Ну что вы, Владимир Алексеевич… – серьезно сказала Александра. – Во-первых, это касается только меня. А во-вторых, в качестве телохранителей я предпочитаю профессионалов. Со мной поедет Абрек.

– Хорошо… Желаю удачи, – пробормотал Буров, выкатываясь из квартиры. У него было неприятное чувство, что его выставили – без особых церемоний.

Но вскоре тяжелые ощущения исчезли. На улице скользнул за воротник вечерний ветер, а когда «Ауди» проезжала через мост, из низких серых туч выпал закатный луч, и Москва-река заиграла красной рябью. Буров съехал с моста, остановился, вышел из машины и достал сигарету. Хорошо бы сейчас выпить кофе… и заехать к Маше в клинику, посмотреть, как успехи. Только не задерживаться надолго, чтобы завтра не заснуть за рабочим столом, еще подумают бог весть что… Хотя права Александра, не мешало бы завести кого-нибудь, хоть на время.

Любовницы у него, конечно, были. Случайные, поскольку тратить время на женщин, забирая его у инвалида-дочери, Буров не мог. Были даже профессионалки, и в конце концов Буров решил, что эти – лучше всех. Оздоровительная гимнастика за умеренную цену – чего же еще? Но сейчас, вспомнив о тех женщинах, лица которых даже не откладывались в памяти, Буров неожиданно подумал об Александре. О темном, усталом лице с резкими чертами, сухой смуглой коже рук, изящных пальцах, внимательном взгляде, немного ироничной улыбке. О запахе болотной травы. Странная женщина. Если бы только можно было… Буров оглянулся на заднее сиденье. Забытые там чайные розы слегка подвяли, но все еще источали слабый горьковатый аромат. Надо было все-таки подарить. Ну чем он хуже Жигана?!