Толик, скрестив руки на груди, с мягкой улыбкой смотрел на нее.

– Лаэртов...

– Что?

– Ты должен перестать быть маменькиным сынком. Мне кажется, Вера Петровна слишком много власти имеет над тобой! – решительно произнесла она. – Ведь, по сути, это она нас с тобой развела. А ты должен быть счастлив! Я вот поговорю с Зоей Личутиной...

– Не нужна мне никакая Зоя Личутина... – отмахнулся Толик. – Я вполне счастлив. Да, я счастлив, – убежденно повторил он. – А насчет мамы ты не права... Ну, по крайней мере, в том вопросе, из-за чего нам пришлось расстаться. Ведь ты меня никогда не любила...

– Я? Не придумывай, Лаэртов! – упрямо произнесла Катя.

– Нет, Катя, не обманывай себя. Ты была одна, с маленьким ребенком на руках. Когда я встретил тебя, Мишеньке едва только год исполнился... И тебе безумно тяжело было в твоей семье. До такой степени, что ты решила сбежать ко мне. И мама... Мне кажется, моя мама тогда поняла, что тобой двигало. Именно потому она так... так неадекватно себя вела во времена нашего супружества. Ну и ты, конечно, тоже скоро поняла, что я совсем не пара тебе.

– Лаэртов, нет! Все было не так!

– Катя, но это не значит, что я о чем-то жалею, – неожиданно признался он. – Я бы многое отдал за то, чтобы все вернуть назад. Знаешь, я даже маме не позволил бы вмешиваться в нашу жизнь!

– Да ну?.. – изумленно прошептала Катя.

Они опять замолчали, глядя друг на друга.

– Такая глупая жизнь... – наконец с досадой продолжила она. – Все настолько неправильно... И что самое неприятное – ничего нельзя изменить! Словно рок какой-то висит над всеми людьми.

– Нет, кое-что изменить можно, – заморгал Лаэртов. – Например, не надо делать того, что категорически делать нельзя.

– Например?

– Ты знаешь, о чем я... Кстати, именно поэтому я и не пытаюсь вернуть тебя. Потому что ты меня не любишь. И именно потому я один – не хочу обманывать кого-то еще...

– Ты до сих пор меня... ты до сих пор ко мне неравнодушен, что ли? – неловко улыбнулась Катя.

Он тоже улыбнулся неловко и пожал плечами.

– Может быть. Но я о другом хочу сказать... Ты не думай, что я ничего не понимаю, – произнес он серьезно. – В жизни всякое случается – люди делают ошибки, потом пытаются их исправить... Ты, главное, сама сейчас не сделай ошибки. Подумай сто раз, прежде чем что-то сделать.

– Я думала, – сказала Катя тоже серьезно. – Я думала о Нелли... ну, о жене Алеши. И об их дочери. Вроде бы все не так страшно... Я даже к психотерапевту пошла, хотя... хотя так и не смогла с ним поговорить. Фаина успокаивает – обычная ситуация, все через нее проходили, ничего с Нелли не должно случиться...

– А тебя когда-нибудь предавали? – спросил Толик.

– Меня? Нет... – Катя почему-то вспомнила о Григории Ганине. В каком-то смысле он ее предал, когда уехал из страны. Или это она его предала – когда позволила ему уехать?

– Слава богу...

– Толик, давай не будем о грустном, – встряхнулась Катя. – Расскажи лучше что-нибудь интересное. Над чем ты сейчас работаешь, например?

– Я? Над моральным кодексом древних исландцев, конкретнее – над «Изречениями Высокого».

– Кого? – засмеялась Катя.

– Высокий – это Один, главный бог скандинавов. Он живет в Валгалле – «чертоге мертвых», – охотно пояснил Лаэртов. – У него в подчинении валькирии, воинственные девы... Во время сражений они летают, невидимые, над полем боя и уносят в Валгаллу героически погибших воинов. Поэтому воины сражались очень отчаянно – ведь, умирая, они уносились в страну богов, и смерть казалась им счастьем!

– Ну, а Один-то что изрекал?