Прошло пару минут, когда Нина решилась пойти домой. Забежав в лифт, она судорожно нажала кнопку восьмого этажа и, только оказавшись в закрытом пространстве, выдохнула. Эта его улыбка, смеющиеся серые глаза. Большие, дружелюбные – вроде бы ничего угрожающего в них не было, но сколько несчастных девушек повелось на доверительные образы всяких психов. А этот ещё и в шлеме. Тяжёлый должно быть. На Нинину черепушку точно хватит одного удара.

Двери лифта открылись. Нина вскрикнула: на площадке её ждал велосипедист.

– О, всё те же лица, – засмеялся он.

– Не смей! – громким шёпотом сказала Нина и сама шагнула вперёд – навстречу незавидной судьбе. Почему её мозг отдал такую глупую команду, вместо того, чтобы бежать вниз по лестнице, а ещё лучше – ехать обратно, та ещё загадка. Наверное, всё дело в жестяных банках. На них, в случае чего, Нина возлагала большие надежды.

– Что? – парень достал из кармана ключи и вставил в замочную скважину соседней квартиры. Сколько Нина себя помнила, там жила пенсионерка – Антонина Павловна Никольская. А откуда взялся этот подозрительный товарищ – тот ещё вопрос.

– Я сейчас полицию вызову, – пригрозила Нина, но даже не потянулась за телефоном.

Сероглазый бандит – как обернулось, вор-расхититель – всё также открыто смотрел на Нину.

– Отойди от квартиры.

– Вообще-то я здесь живу, – он потряс ключами.

– Врёшь. С кем ты живёшь?

– Нина, я здесь живу уже как полгода. Ты не узнала меня? Я так сразу и понял.

Нина вгляделась в лицо парня, и память начала помогать: неужели это тот самый сутулый и тощий внук пожилой соседки? Сейчас он не походил на себя прежнего: широкоплечий, с прямой спиной, высокий и сколько той самой открытости и обаяния во взгляде. Неужели люди могут меняться так сильно?

– Антон? – несмело и всё ещё недоверчиво спросила Нина, не отрывая взгляд.

– Он самый, – он снова улыбнулся и протянул руку. – Я сейчас с бабулей почти постоянно живу, а тебя давно не видел, наоборот.

– Верно, я редко появлялась. Надо же, как я тебя не узнала…

– Ну, был бы я тем же задохликом, сразу бы поняла.

Нина засмущалась, но и Антон прекрасно знал о своих изменениях.

– От меня сигаретами не пахнет? – вдруг спросил он с тревогой в глазах и чуть склонился к Нине.

– Да вроде нет, – её нос втянул все запахи подъезда: кошачьи, собачьи, чей-то подгоревший завтрак и сладкие духи. – Тебе, что, в твои года всё ещё курить не разрешают?

– Не хочу бабулю расстраивать, – он пожал плечами, снял наконец-то шлем, тряхнул головой и провёл рукой по русым волосам. – Я же для неё вечный внук.

– Ну да, малыш под два метра ростом. Ладно, Антон, приятно было увидеть тебя. У меня даже картина твоя до сих пор лежит.

– Правда? – он часто заморгал от удивления, а его щёки чуть покраснели.

– Правда, – Нина пожала плечами. – Это же был искренний жест. Сколько тебе тогда было?

– Вроде бы восемнадцать, смешно вспомнить, – Антон снова засмущался. Прямо как тогда, когда много лет назад одним осенним пасмурным вечером он робко позвонил в их дверь. Нинина мама открыла и, как обычно, ироничным тоном позвала: «Нина, кажется, к тебе ухажёр, да ещё и не с пустыми руками». В коридоре стоял Антон. В худых венозных руках он цепко держал прямоугольник в крафтовой бумаге, который оказался небольшой картиной маслом: двое у костра на природе под ночными звёздами. Сюжет Нине понравился, но только не сам художник. Она приняла подарок, не более. Уже потом украдкой смотрела из-за штор, как этот нескладный длинноволосый парень провёл весь промозглый вечер на лавке у подъезда. Нине было всего пятнадцать, и тем вечером она впервые получила подарок от поклонника и… очень расстроилась. Если бы только этим поклонником оказался не скромник Антошка из соседней квартиры, а одиннадцатиклассник Касьянов, в которого Нина была безответно влюблена!