Едва я переступаю порог, в ноздри проникает сигаретный запах. Тяжёлая дверь бьёт меня по спине. Это потому, что я застываю, ослеплённая вспышками мучительных воспоминаний: повисшая в воздухе сизая змейка, немая к моей агонии... дым, ударяющийся в стекло...

Сбежать? Я не трусиха. Я не искала его, а просто вышла подышать воздухом.

Стараясь не сильно стучать каблуками, но и не красться, я иду по деревянному настилу. Булат выпускает изо рта никотиновую струю, снова затягивается, смотрит. 

— Привет ещё раз, — я облокачиваюсь на шлифованные перила на безопасном расстоянии от него, сдержанно улыбаюсь. — Я вышла подышать воздухом.

Он выдыхает очередное облако дыма.

— Я вижу.

Пауза. Я ненавижу паузы, а сейчас тем более. С ним они словно приобретают значимость, хотя на самом деле нет.

— А ты всё ещё куришь. Один человек мне говорил, что это давно не модно.

— Он был прав. Но мне-то на моду плевать.

Он всегда так разговаривает. Что и не поспоришь, и даже отшутиться сложно. Чувствуешь себя рядом с ним младше, глупее. Вернее, не глупее. Теряешь уверенность и становишься нервной.

— А ещё говорят, что Москва большой город, да? — издаю ироничный смешок. — Сколько миллионов? Пятнадцать? 

— Тринадцать почти.

Я замолкаю. Показная лёгкость, желание шутить испаряются, начинают казаться нелепыми.

— Ты не с Кариной. А я была уверена, что ты на ней женился. 

Булат стряхивает пепел, смотрит на меня. Его взгляд родом из «До» разбирает меня на мельчайшие детали, шарит под кожей.

— Ты ошиблась, Таисия. 

Холодный ветер, сорвавшийся с Москвы-реки, треплет мне волосы, забивается в ноздри, заставляет слезиться глаза. Отвернувшись, я смотрю за перила, туда, где в тёплом свете прожекторов краснеет остроконечная кремлёвская звезда.

— Я Тая. Как поживает Акбаш?

— У него всё хорошо, — Булат тушит окурок и выбивает из пачки новую сигарету. Раньше он так часто делал. Несколько чашек кофе подряд, две или три сигареты. Даже удивительно, что у него такие белые зубы. — Как дела у тебя?

Я застываю. Как дела у меня?

— Всё замечательно… Я учусь… Ещё у меня теперь есть щенок… Банди. Не знаю, помнишь ты или нет… Я тебе про него как-то раз говорила.

Булат кивает.

— Помню.

Вот зачем я сказала ему про щенка? Разве ему есть разница? Сказала бы, мол, всё отлично, учусь, работаю. Спасибо тебе за возможность. 

— Я так и не поблагодарила тебя за то, что оплатил мою учёбу. И за остальное. Спасибо. 

— Не за что.

Вот и всё. Будь взрослой, Тая. Пока снова не наговорила глупостей и не выставила себя на посмешище, уходи.

Я обхватываю себя руками, выпрямляюсь.

— Вернусь внутрь. Холодно, да и Антон меня, наверное, потерял. Рада была с тобой увидеться… Надеюсь, у тебя всё хорошо.

Его ответа я решаю не дожидаться. Внутри всё мучительно переворачивается, пальцы трясутся. Разворачиваюсь и иду.

— Хорошего вечера, Таисия, — провожает меня в спину.

3. 3

— Ты настоящий бандит, знаешь? — с укоризной смотрю на Банди, держащего в зубах пластиковый плинтус. — И что я буду говорить хозяйке, которая так любезно разрешила тебя тут поселить?

Банди плюхается на пол и с увлечением продолжает своё разрушительное занятие, всем своим видом говоря, что, мол, как-нибудь разберёшься: всё равно плинтус я уже испортил.

Я треплю его по голове и мысленно делаю пометку заехать в строительный супермаркет за новым. Злиться на Банди не могу: моя любовь к нему безусловна, а он слишком очаровательный. 

— Ты так рано встала, — раздаётся сзади, и через секунду Антон обнимает меня и целует в шею. Его голос становится вкрадчивым, низким: — Вернись в кроватку, котёнок, а? У тебя же ещё есть время.