Кира заинтересованно приподняла брови, и женщина пояснила:

- Ну, Рудольф у нас художник, и этим все сказано. Даже овощи должны быть уложены в банку красиво. В том году он целый день их перебирал. Пока Соломия Марковна не выгнала его из кухни.

- Вранье, я сам ушел… - подал голос от двери Рудольф. Сегодня он выглядел несколько более спокойно, чем, когда Кира его лицезрела в первый раз. Обычные драные джинсы и трикотажная рубашка-поло с замысловатым узором. Так Рудик почти походил на нормального. Ну, если не считать того, что в семьдесят четыре года (а именно столько было Рудольфу Семиверстову), вряд ли бы кто додумался надеть драные джинсы. – Смотрите, я листочков принес. Вишни и смородины. Это к огурчикам – самое то. И корень хрена не забудь, положи – будут хрустящие.

- Я еще пока склерозом не страдаю! – отмахнулась от мужчины Соломия Марковна. – Кира, ты вот так, на дно, специи и зелень, а потом поплотнее – помидорчики-огурчики. Только не помни!

Не заразиться энтузиазмом окружающих было попросту невозможно. Кира улыбнулась широко:

- Да, я умею, Соломия Марковна. Все детство бабуле в селе помогала. Начинали с вишен-черешен, а потом – то одно, то другое. Те ароматы навсегда сохранились в моей памяти… Так пахло лето моего детства.

- И чем же оно пахло? – поинтересовалась появившаяся в дверях Ариадна. Рядом с ней остановился Кирилл с тазом замаринованного мяса в руках.

- О, это были совершенно потрясающие ароматы! В разное время пахло то вишней, то клубникой, то абрикосами… Ближе к осени, когда как раз заготавливали огурцы и помидоры, пахло специями – чесночным маринадом, кардамоном и гвоздикой, веточкой смородины и хреном, - Кира подмигнула Рудольфу, который как раз сжимал в руках те самые веточки. – Жаркие летние дни еще больше раскалялись от бесконечно работающей духовки, стерилизующей банки, и не было никакого спасения от этой адской жары. Сок от ягод стекал по локтям и смешивался с соленым детским потом. Весело было… - под конец смутилась Кира, опуская взгляд к банке, в которую как раз закладывала маленькие помидорчики.

Присутствующие в комнате переглянулись. Ариадна вопросительно уставилась на Соломию Марковну, та пожала плечами. Ариша нахмурилась и утвердительно качнула головой. Пожилая женщина не выдержала такого напора и рассмеялась.

- Подходящая, – Одними губами проговорила она. Депутатское чадо довольно кивнуло и, поцеловав маму в щеку, распорядилось:

- Пойдем, Кирилл. Не то костер совсем затухнет.

Мужчина, кивнул и послушно последовал за девочкой. А перед глазами все равно стояла она – Кира. Мягкая и улыбчивая, такая, какой редко когда позволяла себе быть. Он уже успел в этом убедиться за то время, что они жили вместе. И стало интересно вдруг, а зачем ей вообще колючки? Ведь отчего-то этот защитный механизм образовался? Что стало причиной? И какой бы Кира была, не возникни необходимость защищаться?

У большого добротного гриля, который Кирилл до этого дня не замечал, их поджидал Константин Сергеевич:

- Чего так долго?

- А, там Кира делилась воспоминаниями из детства. Заслушались, - отрапортовала дочь. – А еще я была права. Наши они.

- Да? Вот и славно.

- О чем речь? – уточнил ничего не понимающий Кирилл.

- О том, что вы с Кирой – подходящие, – пояснил Константин. - Мы верим в теорию, что наш дом собирает под своей крышей подходящих друг другу людей. Родственные души, если хочешь. Это трудно объяснить, и, наверное, на первый взгляд может показаться бредом…

- Ничего и не бредом! – вознегодовала Ариша.