– Что случилось?

– Надо поговорить.

Пропускаю друга внутрь. Он, немного шатаясь, проходит в комнату и плюхается на диван.

– Так по какому поводу мой почти непьющий товарищ заваливается ко мне посреди ночи?

– Я был у Ассоль.

Я напрягаюсь.

– И?

– Она спала. Такая красивая. Ты замечал, что она красивая?

– Замечал. Только к чему ты ведёшь?

Кирилл продолжает, будто я не задавал вопроса.

– Она спала. Такая хрупкая. Маленькая. И синяки эти на её нежной коже.

– Меня тоже они злят, но я не пью из-за этого.

– Я, кажется, влюбился. Это какой-то пиздец!

Кирилл ставит бутылку на пол, и облокотившись локтями на колени, протирает лицо ладонями.

Ухожу на кухню, беру стаканы, возвращаюсь и разливаю нам виски.

– Поздравляю, – ухмыляюсь.

Мы чокаемся и выпиваем залпом жгучий напиток.

– Ты хотел честной игры? Я пришёл, чтобы поговорить открыто. Что у вас с ней, Медведев?

– Я признался ей в чувствах.

– Она ответила взаимностью?

– Нет. Она ничего толком не сказала. И есть у меня подозрения почему. Тебе надо поговорить с Ассоль.

– Ха, ты правда думаешь, что после того, как я вёл себя по отношению к ней, она всерьёз воспримет мои слова?

– Кир, я не знаю. Я влюблён так же, как и ты. И не собираюсь помогать тебе завоёвывать девушку. Но она хотя бы должна понимать полный расклад. И сделать выбор сама.

Кирилл недовольно фыркает. Его язык начинает заплетаться.

– А что будет потом? Ну, когда она выберет.

Я выдыхаю и откидываюсь на спинку дивана.

– Кто-то из нас, сцепив зубы, уйдёт в сторону.

– И ты думаешь, мы сможем спокойно на это смотреть?

– Кир, я не знаю! Для начала поговори с мышонком. Мы можем мусолить эту тему, но какой смысл?

– Поговорю. Вот завтра и поговорю!

– Отлично, только проспись сначала.

Друг заваливается спать прям в одежде на моём диване, а я ухожу в спальню и гоняю разные варианты развития событий. В итоге под утро засыпаю, так ни к чему и не придя.

Ассоль

Сегодняшнее пробуждение намного приятнее предыдущего. Ничего не болит, возможно, конечно, это из-за лекарств, но какая разница. Температура тоже спала. Капельница по-прежнему стоит рядом с кроватью.

Ищу глазами телефон, чтобы посмотреть время, но нигде на видимых местах его нет. Пока я пытаюсь свеситься с кровати, чтобы заглянуть внутрь тумбочки, заходит Кирилл.

– Малышка, ты что это делаешь?

Я выпрямляюсь.

– Ищу телефон.

Кир тяжело вздыхает, наклоняется к тумбочке, достаёт телефон и отдаёт мне.

– Как себя чувствуешь?

– По сравнению со вчерашним днём просто великолепно. А вообще сносно. Рука болит под бинтами, хочу пить и есть.

– Сейчас организую еду.

После плотного обеда откидываюсь на подушки.

– Ассоль, я хотел тебе кое-что сказать.

Серые глаза мечутся по моему лицу, выдавая волнение Кирилла. Оно передаётся и мне.

– Ты меня пугаешь.

– Нет-нет, всё хорошо. Малышка, я хотел извиниться за тот поцелуй.

Его сожаление о единственном нашем поцелуе неприятно царапает изнутри. Я делаю глубокий вдох, чтобы ответить, но спецназовец поднимает руку, останавливая меня.

– Послушай. Я не жалею о самом поцелуе. Мне жаль, что я сорвался, возможно напугал тебя. Мне жаль, что я сначала отказал тебе в защите и ты сейчас в больнице. Мне жаль, что отрицал саму возможность чувств к тебе. Мне жаль, чёрт возьми, мне так жаль! Ты засела в моей голове.

А в моей голове в этот момент появился обезьянка с тарелками, абсолютный вакуум, непонимание, что делать и что отвечать. Я могу лишь молчать и испуганно смотреть на сурового Радова, который превращается на моих глазах в очень милого и ранимого мужчину.

– Ты скажешь что-нибудь?