Но для Губкина была актуальна нехватка только одного компонента – топлива.

Начавшаяся Смута обратила всеобщее внимание на одно неприятное обстоятельство – вся топливная добыча в бывшей империи осуществлялась на ее окраинах. Которые, в полном соответствии с традиционным сценарием развития Смуты, отвалились первыми. Национальные меньшинства начали бузотерить, из-за чего метрополии оказались недоступны и донецкий уголь, и бакинская и грозненская нефть.

Топить было нечем.

Выражение «топливный голод» не сходило с газетных передовиц. Дело доходило до абсурда – в некоторых регионах жгли в печах сушеную рыбу, поскольку больше никакого топлива не было.

Советское правительство в поисках альтернативы хваталось за любые соломинки. В газете «Экономическая жизнь» шла дискуссия «Об использовании шишек хвойных деревьев». Геологи вспомнили об ухтинской нефти, которая вроде как есть, но ее так и не разведали толком при царе-батюшке, поэтому сколько ее там – темна вода. В итоге на Печору Советом народных комиссаров была направлена геологическая экспедиция – в 1919 году! – работа которой, правда, была сорвана начавшейся Гражданской войной и развернувшимися в регионе боевыми действиями.

Вспомнили и о горючих сланцах, которых в Центральной России довольно много. Как писал автор биографической книги о Губкине Яков Кумок: «Горючий сланец приобрел в ту пору значение небывалое; никогда прежде и никогда после с ним не связывалось столько надежд; в страшные месяцы зимы 1918/19 года многие усматривали в нем спасение новорожденного государства. Темно-серая (иногда коричневая, синеватая, бурая) порода, издающая при разломе терпкий дегочный дух, не соблазняла русских промышленников, избалованных цистернами с превосходным бакинским горючим. Попытки утилизации сланца за рубежом производились, но без громкого успеха».

Именно по поводу сланцев Губкин встречался с Владимиром Ильичом Лениным, и тема эта увлекла вождя большевиков чрезвычайно.

И.М. Павлов «Академик И.М. Губкин на приеме у В.Л. Ленина в Кремле»

Как вспоминал впоследствии сам Иван Михайлович: «Тов. Фотиева несколько раз входила, давая понять, что пора нашу беседу кончать, ибо Ильича в приемной ждало еще много народу. А мы в это время демонстрировали перед Ильичом бензин, керосин, полученные из сланцевой смолы, парафин, полученный из сапропеля. Владимир Ильич сразу оценил своим прозорливым умом, какое значение могут получить горючие сланцы и болотный ил гниения (сапропель) в экономике нашей страны, и обещал полную поддержку новому делу. При прощании со мной он дал мне право обращаться прямо к нему в случае возникновения важных, безотлагательных дел. Об этом он всегда помнил. Я этим правом не злоупотреблял и беспокоил Владимира Ильича только в исключительных случаях, когда без его помощи нельзя было обойтись».

Вскоре был создан Главсланец (Главный сланцевый комитет) во главе с Губкиным.

Помните «дважды пленного» профессора Эрасси, который постоянно оказывался за линией фронта? Оба раза он производил разведку сланцевых месторождений для этого самого Сланцевого комитета.

Но одними сланцами дело не ограничилось.

Губкин был не просто знающим геологом – он обладал очень цепким крестьянским умом и умел мыслить стратегически, на годы вперед.

Поэтому одним из первых оценил перспективы, которые получает геология при новом государственном строе: после национализации всех земель и недр, с курсом на индустриализацию, которая потребует невероятных объемов природных ресурсов, с возможностью централизованного государственного финансирования самых масштабных работ по геологоразведке…