Она усмехнулась, а я покраснела. Да, я знала, что бывает и такое. Сирота не может выбирать, где отрабатывать два года после выпуска. И мне действительно повезло. Меня купила приличная вдова Фитцильям, а не владелец швейной лавки, о котором ходили дурные слухи. Например, что девушки шьют днем, а ночами занимаются совсем другим делом.

– Вас это не касается.

– Конечно, – спокойно произнесла Ардена Левингстон. – Твое прошлое меня волнует лишь до определенного момента. Скажи, ты ведь умеешь читать и писать?

– Конечно, – вспыхнула я.

– Замечательно. И держишься весьма… неплохо! Если тебя привести в порядок… Худа только. И почему ты такая худая, словно с рождения не ела! Но лицо… глаза… Ах! Я не верила… Какая удивительная удача! Для тебя, понятно, – спохватилась гостья.

– О чем вы говорите? Что вам надо?! – не выдержала я.

– Ты должна стать мной, – торжественно объявила гостья. – Заменить меня на год.

– Что?

Мне послышалось? Или незнакомка – сумасшедшая?

– Где заменить?

Ее глаза сверкнули в свете керосиновой лампы.

– В Двериндариуме.

Гром не грянул и пол не провалился под моими ногами, но ощутила я себя именно так. Слово, произнесенное Арденой Левингстон, повисло в тесной комнатке между стеллажами и заискрилось, словно и оно обладало волшебной силой.

«Желай тихо. Твои желания тебя слышат».

Давно ли я думала о Двериндариуме? О том, что именно там есть ответы на мои вопросы. Что именно там я смогу, наконец, понять, что произошло с Ржавчиной?

Вот только попасть на заветный остров Двери для такой, как я, практически невозможно.

Нет, теоретически это может сделать каждый житель империи в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Вот только для того, чтобы открыть Дверь, надо пройти обучение и… заплатить кучу монет. По слухам, в этом году даже одноразовое открытие Двери стоит больше, чем самый роскошный особняк в Лурдене. Даже если продать этот книжный магазин вместе с фарфоровыми чашками, не хватит на Двериндариум.

Слово отозвалось внутри болью, ужасом и каким-то сладостным предвкушением.

– Вы надо мной смеетесь. – Я вскочила, но гостья снова рассмеялась и успокаивающе махнула рукой. Перчаток она так и не сняла.

– Думаешь, я проделала такой длинный путь, чтобы поиздеваться над незнакомкой? Поверь, у меня есть дела поважнее. Сядь, прошу. Я не смеюсь над тобой.

Я медленно опустилась обратно в кресло. Ардена выглядела серьезной и грустной. И мне стало любопытно.

– Видишь ли, Вивьен… я ведь могу называть тебя по имени, правда? Вот ты смотришь на меня и кого видишь? О, не отвечай, я знаю. Богатую аристократку из столицы, вот кого. Не спорю, так и есть. Но помимо этого, ты видишь самую несчастную девушку в империи, – гостья скривилась, и в ее глазах блеснули слезы. – Все думают, что богатство – это счастье. Что ж, с этим тоже не спорю. Но это еще и обязательства, которые невозможно отменить. Я так несчастна, Вивьен!

– Но почему? – растерялась я.

– Потому что обязана целый год провести в проклятом Двериндариуме! – выдохнула она. – Это обязанность всех отпрысков старших родов! Отвратительная повинность!

Проклятом? Обязанность? Разве это не привилегия? Я моргнула. Да ради такого многие люди готовы отдать последнюю рубашку!

Или…

Я задумалась. Остров Двери – это возможность. Невероятная, волшебная возможность для людей. Но и… риск. Об этом не говорят, а случаи неудачного открытия Двери не афишируют. Но они есть. Не все получают Дар Двери. Иногда люди на той стороне умирают… Или возвращаются искалеченными.

Поговаривали, что многие из привилегированных отпрысков не желали рисковать собой. Поэтому для них империя сделала открытие Двери обязательным, опасаясь, что правящий класс однажды может оказаться вообще без Даров.