– Оно подлинное?

– Абсолютно.

– Послушайте, я хотел бы поговорить с ним. Помогите мне! Черт побери, это же настоящая сенсация, если мне удастся взять у него интервью!

– Вы что, собственным объявлениям уже не верите? Тут написано черным по белому, что отныне мистер Вульф не принимает. – Я притворил дверь, оставив лишь тонкую щель. – Вас я прежде не встречал, но Лон Коэн – мой старый приятель. Он приходит в полдень, кажется?

– Да, но…

– Передайте, чтобы он не терял времени зря и не звонил по этому поводу. Мистер Вульф не принимает, а я занимаюсь только клиентами, как гласит объявление. Не прищемите ножку, дверь закрывается.

Я затворил ее и задвинул засов. Не успел я сделать и двух шагов, как из кухни появился Фриц и выпалил:

– Кто это был?

Я смерил его взглядом:

– Черт побери, а ведь при мистере Вульфе ты никогда не отваживался даже мечтать о том, чтобы задать такой вопрос ему или мне. И теперь не мечтай. Во всяком случае, пока я в таком премерзком настроении.

– Я только хотел…

– Прекрати. И вообще, советую не попадаться мне под горячую руку, пока я все не обдумаю.

Я возвратился в кабинет и уселся – теперь уже в собственное кресло. Хоть какие-то инструкции от Вульфа я наконец получил, пусть даже таким окольным путем. Объявление означало, что я не должен ломать голову над тем, как скрыть его отсутствие. Как раз наоборот.

И что еще важнее, мне возбранялось и дальше заниматься Рэкхемом. Я должен был только встречаться с клиентами, и с ними одними, по поводу незавершенных дел. Миссис Рэкхем, ныне покойная, встретиться со мной не могла. Следовательно, этот вопрос также был исчерпан.

И еще: за мной, в отличие от Фрица и Теодора, похоже, сохранялось место. Правда, я не мог подписывать чеки и… Тут я кое-что вспомнил. Можете теперь представить себе мое тогдашнее состояние, если это не пришло мне в голову раньше.

Описывая одно из прежних наших дел, я упомянул, что Вульф, предвидя возможность своего ухода в подполье из-за столкновения с Арнольдом Зеком, велел мне поместить пятьдесят тысяч долларов наличными в ячейку банковского сейфа, абонированного в Джерси, каковое распоряжение я и выполнил. Босс желал иметь заначку для конспиративного существования. Так или иначе, эти денежки покоились в сейфе, снятом на вымышленное имя, которое я придумал специально для этой цели.

Я сидел и размышлял над тем, насколько выбит из седла, если запамятовал об этом, когда зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин. – Мне показалось, что правильнее будет представиться так, раз уж в объявлении говорилось, что Вульф уходит от дел начиная с завтрашнего дня.

– Арчи? – Голос, который я хорошо знал, казался удивленным. – Это ты, Арчи?

– Угу. Привет, Марко. Не рановато для воскресенья?

– Я думал, ты в отъезде! Хотел оставить Фрицу весточку для тебя. От Ниро.

Марко Вукчич, владелец и распорядитель ресторана «Рустерман», единственного места, кроме собственного дома, где Вульф мог получить пищу по душе, один во всем Нью-Йорке звал Вульфа по имени. Я сказал, что готов принять весточку лично.

– Она, правда, не от самого Ниро, – поправился Марко. – Скорее, от меня. Я должен срочно увидеться с тобой. Ты можешь приехать?

Я сказал, что могу. Куда приезжать, не спросил, поскольку Вукчич всегда обретался при своем заведении – если не в ресторанных залах на первых двух этажах и не на кухне, то наверху, в личных апартаментах.

Я сообщил Фрицу, что ухожу, но когда-нибудь вернусь.

По пути через город до Пятьдесят четвертой улицы я процентов на восемьдесят уверился, что несколько минут спустя буду беседовать с Вульфом. Лучшего убежища для него было не сыскать – место, где готовили и подавали самую изысканную пищу во всей Америке, да еще со спальней, которую готов предоставить его лучший друг.