Отец – идеал, пример, друг, наставник, а его взаимоотношения с матерью –пример модели поведения между мужчиной и женщиной. Нет, я не сама до этого додумалась, психолога одного читала после расставания с Эмилем. Моя маман, конечно, не права, что все еще ненавидит папу, но в этом вся Матильда, ее эмоции – это сплошные крайности. Она резка, категорична, но хорошая мать.

А вот я слишком глубоко погрязла в своих мечтах и строительстве несуществующих замков будущего с мужчиной, которому оказалась не нужна. Да, есть, конечно, дети в более ужасном положении, чем Софи, но то, что родному отцу она не нужна, а о матери даже вспоминать не хочет, говорит о будущих серьезных проблемах, и тут без психолога не обойтись.

Все-таки зря я читала те книги по психологии без них как-то проще, ничего не анализируешь и не копаешься в себе, живешь и не знаешь проблем.

Пес спал на переднем сиденье, мы с Соней были сзади, перед выездом из города мне пришлось зайти в супермаркет, купить еды нам и корм собаке. Федор с деловым видом протянул мне белый конверт, словно вручал премию. Там была банковская карта, внушительная сумма денег из красно-коричневых купюр с изображением памятника Муравьеву-Амурскому на фоне Хабаровского утеса и письмо.

Мой отвратительный заносчивый шеф снизошел до письма? Это что-то новенькое. Развернула сложенный вдвое лист бумаги, поморщилась, не ожидая ничего хорошего:

«Карта на продукты, Федор все объяснит и покажет, с отделом кадров я все уладил, ваша премия и еще немного на новую сумку. Будут вопросы, лучше пишите, звонки могут быть дорогими. И да, у Софии аллергия на цитрусовые».

Однако.

Как у него все просто.

Ну, впрочем, ничего нового я не ожидала, Михаил Дмитриевич все разъяснил мне утром, когда Стивен получил мою сумку доедать после прогулки, а девочка ела кашу.

– Цветкова, я вполне серьезно, без шуток и приколов, это вообще не в моем стиле. Вы станете няней для Софии?

– Я примерно представляю, что в вашем стиле.

– А вот хамить не надо.

– Я еще не начинала, – и откуда во мне взялась эта дерзость?

– И не стоит. Итак, Маргарита, как вас по отчеству?

– Ой, да не пугайте меня, не стоит мне привыкать к отчеству, молодая я еще.

– Как скажете. Так вот, я предлагаю вам сделку: вы сидите с моей чудной дочерью и милым псом, – Вишневский указал на довольную и пакостную морду пса, что теперь терзала ремешок от сумки. Я стерла скупую слезу и проводила ее в последний путь. – Получаете приличный гонорар, проводите время в чудесном месте на берегу реки, загораете и лопаете фрукты за мой счет.

– А после?

– Что после?

– Я не буду вашей секретаршей, у Дороховой это получается лучше.

– Это шантаж? А вы, Маргарита, не такая простая, как кажется. Блондинки все хитрые?

– При чем тут все блондинки?

– Проехали. Так что вы хотите?

– Двенадцатый этаж.

– Ого, у вас есть амбиции, мне нравится.

Вишневский тогда сощурил глаза, поправил челку, упавшую на лоб, оперся о дверной косяк. В простой черной футболке, облегающей широкие плечи, и джинсах он выглядел иначе, даже засмотрелась, но что там у него за татуировка, так разглядеть и не смогла. А вот что у него серые глаза, густые ресницы – это я запомнила, но этого делать категорически нельзя было. Мне вообще сейчас не стоит думать о мужчинах.

Мой ответ, что я хочу, был ходом ва-банк, мама говорит, надо быть хитрой, самое время для этого. Сказала, а сама думала, сейчас пошлет меня, но только улыбнулся, у меня сердце дрогнуло, так явно это почувствовала.

Ну, нет, только не хватало в него влюбиться. Он даже не в моем вкусе.