- Состояние среднетяжелое, но он крепкий парень, выкарабкается. Делаем все, что в наших силах. Вы меня извините, у нас обход, позже приходите, все подробнее расскажу.

Он ушел, а следователь решил, наконец, представиться. Достал корочку и показал ее сначала Римме Петровне, а потом уже и мне.

- Меня зовут Алексей Борисович Ткач. Если будете писать заявление, то я буду вести это дело.

- Мы…

Но свекровь перебила и не дала мне договорить:

- Алексей Борисович, конечно же, я напишу заявление. Какие-то негодяи до полусмерти избили моего сына, нельзя такое оставлять на произвол судьбы. Вы же найдете их?

Понятно, Римма Петровна просто не дала бы мне возможности рассказать свою версию, все время мешая и вставляя палки в колеса. В общем-то, я собралась сказать, что мы напишем заявление, но раз ей так хочется, пусть занимается этим сама.

- Так… - следователь достал из кожаной папки листочек и ручку, передал Римме Петровне. – Пишите.

Для удобства он отдал ей папку, свекровь сразу же стала писать под его диктовку текст заявления. Я покорно ждала, ведь следователь должен задать вопросы не только Римме Петровне, есть вещи, о которых она может и не знать.

- Вот, - она передала заявление. – Найдите тех бандитов, Богом молю.

- Подумайте, возможно, у Токарева были враги или недоброжелатели? Проблемы на работе? Может, есть какие-то версии, кто мог избить?

Почему-то теперь он пристально смотрел конкретно на меня, будто у меня на лбу было написано: «Вика знает правду!» Я колебалась. Если уж начинать рассказывать про Литвинова, тогда придется говорить и о долге. Возможно, даже про то, каким образом он выбивает из нас эти деньги.

- Ну, что вы, - свекровь взяла Алексея Борисовича за локоть и потянула, желая привлечь к себе внимание. – У Мишеньки никогда не было врагов, он  душа компании. Его все любят, а на работе так и вовсе считают самым ценным и ответственным работником. 

Я едва не поперхнулась слюной, слушая ее откровенное вранье. Нет, ну… Сказать, что Мишу все любят и уважают, явное преувеличение. Помнится, ради своей должности в бюро он беспринципно шел по головам, а теперь его и вовсе уволили. Душой компании он был в школьные и студенческие годы, а сейчас много что изменилось. Из друзей остался один Вовка, но и того Миша порой, не стесняясь, поливал грязью за глаза. И враги по-любому есть, один Литвинов чего стоит! Кстати, Вова, как вариант, мог мне рассказать тоже много интересного. И как только я раньше об этом не подумала?

- А вы что скажете? – следователь хотел услышать и мое мнение, но свекровь не унималась:

- Ой, да что эта Витка может знать? – махнула на меня рукой. – Не удивлюсь, если именно она причастна к избиению Мишеньки. Он же все ради нее: дом, машина, рестораны, красивая жизнь. Все ей мало, гадине такой. Ждет, наверное, когда сможет получить наследство и укатить к любовнику!

Я внезапно подавилась слюной и закашлялась от удивления и шока. Вот как мне реагировать на откровенно лживые выпады? Чувствуя, как начинаю закипать, стиснула пальцы в кулаки и постаралась ответить максимально вежливо:

- Какое наследство? Дом в кредите, машина тоже. А «лексус» Миши предусмотрительно записан на вас. Все мое наследство – пес Принц да  гардероб.

- А украшения? – Да ну ты посмотри, какая неугомонная!

- Так, девушки, стоп, - следователь остановил нас и потер виски. – Я понимаю, что у вас обоюдная ненависть, но это не значит, что нужно беспочвенно бросаться ложными обвинениями. У вас доказательства есть? – обратился он к Римме Петровне, а она отрицательно качнула головой. – Вот и славно. Если вдруг что-то вспомните, или появятся для меня новые сведения – звоните. Я еще обязательно вызову каждую по отдельности для допроса, раз пока не могу поговорить лично с Токаревым. Всего доброго.