– Гурьев, кажется, у тебя были какие-то дела?
– Да ладно, я могу и уйти.
Лиза стояла в центре гостиной и вертела в руках местную газету. Потом разложила ее на столе и принялась листать. Гурьев подошел и посмотрел через ее плечо. Когда на предпоследней странице появились обведенные красным маркером объявления, им многое стало ясным.
«Легкий способ сбросить вес».
«Помогу в короткий срок сбросить вес».
«Хотите похудеть? Это к нам».
«Похудеете легко и без страданий».
«Легкое и безопасное похудение».
«Набрали лишние килограммы? Тогда вам – сюда».
«Сбросьте вес без диет, подсчета калорий и применения силы воли».
– А ты говоришь! – в сердцах воскликнула Лиза. – Теперь понял, где она?
– Напротив – не понял. Столько объявлений обведено…
– Давай рассуждать логически. Я обзвонила все больницы и морги – нигде Глаши нет. Слава богу! Украсть ее тоже никто не мог – Адам не такой богатый муж, чтобы заплатить выкуп. К тому же Адам уехал в Крым…
– Думаешь, она все же решилась обратиться к этим сомнительным специалистам, желая похудеть?
– Она неглупая девушка и понимает, что ей рано или поздно пришлось бы взять себя в руки. Адама дома нет, а потому у нее появилась прекрасная возможность заняться собой.
– Лиза… Но она могла хотя бы позвонить тебе и все объяснить!
– То-то и оно, что могла. Но не позвонила. Значит, решила на время исчезнуть и из моего поля зрения. Знала, что я не отпущу ее никуда…
– А куда ты должна была ее отпустить? Разве авторы всех этих объявлений не распространяют какие-нибудь таблетки? Куда ты не собиралась ее отпускать? Это же не санаторий. Не клиника.
– Дима, я ничего не знаю. Как и ты.
– И что ты будешь делать?
– Если бы была рядом Глафира (господи, просто не представляю, как я буду без нее!), то я именно ей и поручила бы обойти все эти конторы, встретиться с теми, кто опубликовал объявления. Ее наверняка видели и запомнили. Ее не могли не запомнить. Но Глаши рядом нет, значит, придется мне заняться этим самой. Вот когда понимаешь цену человека! Такого, как Глафира.
– Тебе нельзя волноваться.
– Никому нельзя волноваться.
– Ты куришь… беременная!
– Брошу, когда Глаша вернется.
Гурьев в отчаянии закрыл глаза руками.
2. Май 2009 г. Соня
«Как же это все тяжело. Лучше уж физическая боль. Пусть руку отрежут или ногу! Или даже голову, она хотя бы не станет болеть. Я не знаю, как живут все остальные женщины, страдающие так же, как и я.
Я снова видела их вместе. Ворковали как голубки. Идиотское выражение, но очень точное. Они шли под ручку, склонив друг к другу головы, как очень близкие люди, и о чем-то тихо и счастливо говорили. Улыбались при этом. И я не понимаю, что он нашел в ней. Она же совершенно некрасивая! Вернее, просто уродливая. И ноги у нее кривые. Она ну абсолютно ничего собой не представляет. И все, что на ней надето, куплено на денежки ее отца. А я, между прочим, всего достигла сама…»
Конечно, она лукавила, поскольку, если бы не та замечательная во всех отношениях вещица, которую она предоставила банку в качестве залога, она не получила бы никакого кредита. Но расчеты-то все производила она сама. Да и вообще, о многом ей пришлось крепко задуматься. Где, к примеру, и какие именно открывать салоны? Что их будет сразу два – относительно этого она не колебалась. Один ювелирный салон должен быть рассчитан на людей среднего достатка и специализироваться на изделиях, предназначенных для широкого потребителя. Другой – на покупателей с высоким уровнем дохода, интересующихся эксклюзивом. И тот и другой салоны должны были располагаться исключительно в центральной части города, на одной из главных улиц, желательно неподалеку друг от друга (для удобства собственно работы), и чтобы – по возможности – поблизости от них имелись банки, крупные офисные и торговые центры, места элитного отдыха – дорогие клубы, рестораны, казино. Еще, в представлении Сони Козельской, ее салоны должны были размещаться в нижних этажах солидных, старинной постройки особняков, внешнюю реставрацию которых она, в знак своего расположения к администрации, ими владевшей, брала на себя. Чиновник высокого ранга, с которым она договаривалась и которому заплатила большую взятку, и сама Соня – оба понимали, что впоследствии эти особняки она же и выкупит года через два-три.