- Каждый сам по себе, - пожала я плечами. – Никто не чувствует принадлежности к своему классу или роду и не пытается найти в нем защиту и поддержку.

         - Там и классов как таковых давным-давно нет, а родов – и подавно. Все чрезвычайно размыто, - все еще находясь под впечатлением от увиденного, пробормотал задумчиво муж. – Теперь мне становится понятным, почему она тут так неадекватно себя иногда ведет – старается хоть немного отдохнуть от навязанного там быстрого и хаотичного ритма жизни.

5. Глава 5

Если бы исполнились все человеческие желания, земной шар стал бы сущим адом.
П. Буаст

Ирина:

         На работу я в этот раз опоздала: будильник то ли сломался и не зазвонил, то ли все же звонил, но я, увлекшись вальсом в другом мире, предпочла его не услышать. Как бы то ни было, у себя в офисе я появилась на полчаса позже положенного времени, впервые за долгое время довольная и собой, и жизнью.

         - Ирина Николаевна, - приветствовала меня невозмутимая Аннушка. – Вам несколько минут назад звонил какой-то человек, назвался Виктором. Оставил свой номер. Просил связаться с ним.

         Я кивнула и зашла к себе. Интересно, что ему понадобилось?

         Мои родители развелись и немедленно разъехались, когда мне только-только исполнилось шесть лет. Отец, Николай Ираклиевич Большаков, удачливый бизнесмен, умный и импозантный мужчина, не смог больше терпеть вечные сцены ревности, которые ему, не стесняясь малолетней дочери, постоянно устраивала жена Алла Андреевна, скромная школьная учительница, не блиставшая ни красотой, ни талантами. Когда я впоследствии спросила у отца, почему он женился в свое время на маме, ведь они были такими разными, настоящими противоположностями, он признался, что его привлекли именно серьезность и степенность, выделявшие ее на фоне беззаботных и веселых однокурсниц. Не знаю, действительно ли изменял отец матери, как она его в том каждый раз обвиняла, пока они жили вместе, но именно в этом она его всегда и подозревала.

         После развода отец через суд добился права забирать меня к себе на летние и зимние каникулы. Все остальное время я жила с матерью и прилежно училась. Кружки и любое внешкольное обучение, как и алименты, платились из кармана отца. Когда я приезжала к нему, он брал отпуск и возил меня по дорогим заграничным курортам, знакомил с иностранной культурой и кухней и учил всему, что знал сам, иногда даже показывал на своем новомодном телефоне фотографии со своими полуголыми любовницами где-нибудь в жарких странах или на островах, и мы активно обсуждали с ним достоинства и недостатки его красавиц. С некоторыми я даже была знакома. А вот, например, с Вики и Ники, близняшками старше меня на три года, бывшими моделями, а ныне – владелицами самого крупного рекламного агентства в нашем городе, я до сих общаюсь, как со старыми добрыми приятельницами.

         Только однажды, серьезно заболев, он уступил напору матери, и то лето я провела у её сестры, где и познакомилась с лошадьми, влюбившись в них на всю жизнь. Когда я подросла, отец отдал меня в лучший из возможных в то время университетов.

         Погиб отец случайно: глубокой ночью ехал из командировки, по так и не установленной причине не справился с управлением, и машина упала в бурную реку на одной из дальневосточных дорог. Мне тогда было двадцать. Завещания он, естественно, не оставил, так как о смерти своей и не думал, и его партнеры немедленно конфисковали всю его часть их совместного далеко не маленького бизнеса, оставив мне, на тот момент безутешной студентке-третьекурснице, только счет, открытый им несколько лет назад на мое имя. Там было достаточно денег, чтобы я смогла проучиться, не работая, три последних года обучения.