Звонок телефона в кармане халата прервал ее воспоминания.

– Доброе утро. Проснулась?

Это был Константин.

– Да, привет. Через два часа у меня массаж, а потом прическа и макияж. Хочу быть на высоте, когда буду знакомиться с родственниками.

Мужчина хмыкнул:

– Не жди, что тебе кто-то там бросится на грудь и будет рассказывать, что рад видеть. Особенно на завещании, где делится пирог.

– Каждый, значит, будет пытаться урвать свой кусок?

Алина поставила грязную чашку в посудомойку и быстро прошмыгнула в спальню, чтобы не разбудить дочерей.

– Не они решают, кому какой кусок достанется. Это уже сделал наш отец.

Чижик присела на кровать. Она только сейчас заметила, что брат нервничает.

– Ты думаешь, что он тебя… обидел?

Ну а как по-другому сказать? Не додал наследства? Алина не знала, как правильно сформулировать фразу.

– У меня есть мое детище. Вернее, оно отца, но я давно уже держу его в своих руках. Я имею в виду наш семейный бизнес. Если он ничего мне не оставит в завещании, я и на этом проживу достойно.

Все равно в его голосе звучало сомнение.

– Тебе просто будет обидно, что капитал достанется кому-то, кто этого не достоин? Например, его третьей жене? – спросила Алина.

Константин вздохнул и вдруг неожиданно признался:

– Знаешь, я никогда не любил. По-настоящему. Поэтому мне сложно было понять отца, когда он рассказывал про Альбину и говорил, что сходит по ней с ума. Правда, это было, когда он уже заболел, и, может, его мозг действительно плохо работал. Раньше-то он разговоры о чувствах пресекал на корню…

Алина кивнула, зная, что он поймет это по голосу:

– С болезнью многие люди переосмысливают жизнь. Я почти каждый день сталкиваюсь с теми, кто обещает, что теперь все будет по-другому. Но, знаешь, не каждому это удается. Происходит выздоровление, и человек опять забывает, насколько хрупка жизнь.

– Ты очень мудрая девочка. Если бы ты знала, как я счастлив, что у меня есть ты и девочки, - вдруг признался Костя.

Алина чуть не расплакалась.

Какой же он… замечательный!

– И я, – призналась она.

В трубке повисло неловкое молчание, которое прервал Костя:

– Ладно, беги по своим делам, я заеду за тобой в три часа.

– Спасибо, – шепотом сказала Алина и отключила телефон.

Чижик поймала себя на мысли, что совершенно ничего не знает о нем. Каким бизнесом он занимается? Что у него за детище?

Она дала себе задание как можно скорей исправить это, а пока снова легла на кровать и прикрыла глаза.

Глава девятнадцатая

Когда Константин заехал за сестрой и увидел ее при полном параде, он замер, восхищенно ее рассматривая.

– Нравится, да? – догадалась Чижик и немного покрутилась перед ним.

– Очень, – только и смог проговорить брат, – тебе в таком виде не на оглашение завещания, а на премию “Оскар” надо.

– Это Кристина помогла. Ей бы в дизайнеры, а у нее все времени на учебу нет, – сказала Алины и посмотрела на дочь. – Это она подобрала мне и платье, и сумочку, и туфли.

– Отличный вкус, Крис! – похвалил ее Константин, мельком взглянув на девушку.

Ему было неловко на нее смотреть, не то что хвалить!

Она никак не вписывалась в его мир, где были шикарные женщины с идеальным макияжем и прическами, и, возможно, именно этим и привлекла его внимание.

Он знал, что татуировки и пирсинг - это всегда проблемы! Сам в переходном возрасте наделал кучу ошибок, и теперь на его шее и плече красовался дракон с бордовыми глазами, а на ногах мрачные змеи, кресты и незамысловатые узоры.

Был у Костика период, когда он пошел против системы и, самое главное, против отца. И случилось это не тогда, когда он был прыщавым подростком без мозгов, а в двадцатилетнем возрасте. Парень уже учился на третьем курсе универа, когда у отца появилась любимая женщина. Не любовница, не проститутка, а любимая женщина.