Но я ему нужен больше, чем он мне.

– Если только в первой половине дня, – тянет нехотя.

– Да хоть в семь утра! – фыркаю довольно.

– Надо уточнить у моего секретаря! – он уже набирает сообщение.

– Отлично, я тогда своему тоже дам команду и, – встаю, протягиваю ему руку, – уверен, что во вторник мы совершенно точно подпишемся!

– Хотелось бы, – цедит сквозь зубы мой контрагент, но я жарко трясу его руку и уматываю из переговорной.

Да, я взял с собой контракт.

И я даже думаю его почитать…

Наверное.

На досуге.

Интересно, а как на нем будет смотреться брокколи!

Живо представляю себе бумаги, измазанные соплями этих двух Яблочек, и мне становится смешно! По-настоящему смешно.

– И что же привело тебя в такой восторг? – слышу за спиной голос Евгения Александровича. – Неужели “Рикстон” согласился на твой процент ретро-бонуса?

– Не знаю, – широко улыбаюсь в ответ. – Я не смотрел контракт! И не слушал его на переговорах.

– Надо же! – крякает старик, пораженный моей откровенностью. – О чем же ты тогда думал?

– О детях, дядь Жень, – улыбаюсь еще шире. – О своих детях!

– Надо же! – довольно хмыкает Филиппов. – И с кем же ты собрался их делать?

А я гордо выпячиваю грудь:

– Я, собственно, уже!

Арс

– Двойня? – Филиппов аж садится. – Девочки? – хмыкает. – А что, с мальчиками бывших любовниц не нашлось?

А мне че-то аж горло злостью перехватило!

– Евгений Александрович, – произношу тихо, но смотрю на него так, что старик невольно выпрямляет спину. – Вы, кажется, не планировали мне свечку держать.

– Хм, – откашливается тот.

Разглаживает несуществующие складки на пиджаке.

– Ну ладно, – смотрит на меня исподлобья. – А кто их мать?

– Лёля, – взмахиваю рукой, – Леонтьева Ольга. Переводчица. Помните?

– А как же! – с готовностью отвечает старик. – Вы встречались целую вечность! Месяца три!

– Четыре, – поправляю его и снова чувствую непреодолимое желание огрызнуться.

Но молчу.

Стискиваю зубы.

Отворачиваюсь к столу, собираю в стопки совершенно ненужные мне сейчас бумаги.

– И ты хочешь сказать, – медленно начинает допытываться Филиппов, – что она от тебя родила.

– Родила, – киваю. – Сказать не сочла нужным, но родила.

Полностью историю выдавать не хочу.

Во-первых, это совершенно не в моем стиле – выкладывать все, как на блюдечке.

А во-вторых… А во-вторых, почему-то совершенно не хочется выставлять на всеобщее обозрение наши с Ольгой отношения.

Даже фиктивные.

Почему-то вдруг все, что касается ее, стало казаться сокровенным и очень личным.

Очень.

Но Филиппов – лицо заинтересованное.

И он продолжает вытягивать из меня историю, которую я заботливо для него приготовил.

– Значит, у тебя вдруг обнаружились дети? – смотрит он на меня испытующе. – А их мать?

– Их мать настроена не очень дружелюбно, но я попробую наладить с ней отношения, – пожимаю плечами. – Прежде всего, я ей предложил официальный брак. И поверьте, – хмыкаю, – это никак не связано с вашим мне предложением!

– Да что ты! – с наигранным удивлением ахает Евгений Александрович. – То есть ты так вовремя встречаешь свою пассию, женишься на ней… И это никак не связано с моим предложением.

– Дядь Жень, – сажусь напротив него, – это совпадение, – утомленно вздыхаю. – Речь идет о детях, – поджимаю губы. – К тому же, – делаю задумчивый взгляд, двигаю кистью в воздухе, – Ольга была одной из немногих, кого я эмоционально выделял из общей массы девиц.

– Ты хочешь сказать, любил? – подается вперед Филиппов.

– Я хотел сказать именно то, что сказал, – отрезаю я. – И, Евгений Александрович, я понимаю, что для вас моя семейная жизнь крайне важна, но, пожалуйста, – смотрю строго, – соблюдайте границы.