- Ты комнатой ошибся, - стучу по двери, привлекая внимание. - Каин.

- Авель, - поправляет он. Лениво переводит взгляд на меня.

У него четкий приятный голос, так разговаривают дикторы или шоумены. 

Голос - все, что есть в этом человеке приятного. Вокруг него даже аура какая-то сплошь мгла.

Он разглядывает меня, свободный свитер и синие джинсы, мокрые спутанные волосы. 

- Гостевые комнаты на третьем этаже, - под оценивающим взглядом напрягаюсь, мокасинами стучу по полу, намекая, чтобы убирался.

- Помню, - он неохотно отбрасывает пульт, поднимается. В полный рост выглядит устрашающе, лучше бы и дальше лежал.

Идёт ко мне. 

Пячусь в коридор, пропуская его.

- Привет, - он останавливается в дверях, ни туда, ни сюда. 

- Привет, - откликаюсь, несмело смотрю на него снизу вверх. Задерживаю взгляд на красном цветочке в кармане.

Гвоздика, кажется, живая, до носа долетает слабый аромат. Или это его парфюм. Жгучий, почти перечный, и в то же время охлаждающий слегка.

Поднимаю глаза выше, на твердый подбородок, на губы, с мягко очерченной ложбинкой над верхней.

Как у Адама.

Не знаю, где их мать, мы, к счастью, не встречались. Но знаю, что у братьев свой игровой бизнес, не связанный с отцом. Все прилично и законно, никаких казино. Квесты на реальности. Заказам числа нет, они так разрослись, всюду, как дома, улицы - коридоры, город мнится собственным особняком.

Красиво жить не запретишь. 

И вряд ли мы когда-либо будем пить все вместе чай с тортом на кухне и травить байки. Но все таки. Они взрослые мужчины, неужели не понимают, что воевать с девчонкой, на которой женился отец - это глупо.

Он молчит.

Откашливаюсь. Телефоном, зажатым в руке, показываю в комнату:

- Мне бы пройти.

- Проходи, - он не двигается, высокий, твердокаменный, неживой столб. Достает гвоздику, протягивает мне. - Отца нет?

- Скоро приедет, - смотрю на цветок, неуверенно забираю.

- Во сколько? 

- Как раз пытаюсь дозвониться. 

- Сочкучилась? 

В его голосе сквозят хрипловатые нотки, тон интимный. Начинаю краснеть и наплевав на вежливость, лезу через него в комнату.

Грудью касаюсь мужского торса под мягкой водолазкой, вздрагиваю, уже почти проскальзываю мимо, как он наваливается на меня, спиной вжимает в косяк.

- Ты издеваешься что ли? - за нападкой прячу волнение, тяжело дышу. - Дай пройти.

- Я тебя не держу. 

- И не мешаешь.

- Нет, конечно. 

Бесполезно толкаю эту глыбу, словно ветерком его обдуваю. 

- Взрослый человек, ведёшь себя, как...- сквозь зубы цежу проклятия, швыряю цветок ему в лицо. Пытаюсь протиснуться обратно в коридор.

- Яна, сказку про Винни-Пуха читала? - он усмехается. Зажимает меня своим телом, рукой скользит на ягодицы. - Медведь наелся мёда у Кролика и застрял в норке. Толстой попкой, - он щупает меня. Смотрит в сторону поверх моей головы. - Вон Пятачок идёт. Сейчас вытащит.

Сбрасываю его руку, затылком бьюсь в косяк. Выворачиваю шею, вижу второго брата, мягкой неслышной поступью бойцовского питбуля крадущегося по коридору.

- Застряла? - он кивает на меня. На лице застывает плотоядная ухмылка.

- Да. Помощь нужна, - одинаковые голоса звучат непривычно, словно эхо, одинаковые синие взгляды волной по моей фигуре.

- Вам чего надо? - бестолково пытаюсь вырваться, ныряю в панику, кажется, они меня просто затолкнут в комнату и подражая ослу из того же старого мультика покажут, как входит и выходит в горшочек шарик.

- Смотри, у Яны попа не пролазит. 

- Да вижу, - меня опять трогают.

- Хватит, - задыхаюсь от их близости, свинцово-тяжелой, в груди томление, в ушах шум. Поднимаю телефон перед глазами. - Ну, всё. Я позвоню Адаму и вас отшлепают. Выпорют. Шлангом.