Оба двигаются ко мне.

И только теперь до мозга доходит смысл слов, сказанных на кухне.

Ты мне тоже нравишься. А когда я хочу - я беру.

Это не о чем-то абстрактном, это вот сейчас между нами. 

Они вдвоем нацелились. Они всерьез об этом говорят. Так спокойно, так естественно.

И привели меня сюда, не чтобы погрозить пальцем и выпустить.

Взвизгиваю и с грохотом бросаю на пол тазик. Отскакиваю к окну, толкаю перед собой гладильную доску.

Они снова переглядываются. Качают головой, словно не одобряют глупость.

- Ян, ну не смеши, - Авель оттягивает воротник водолазки, выдыхает. - Спряталась она, да. Куда ты отсюда денешься, сама подумай. Иди ко мне, - он перегибается через доску, рывком выдергивает меня из такого ненадежного укрытия, взяв подмышки. - Тебе ведь уже пояснили. Мы про твой мухлёж никому не скажем. Но вот мир так пошло устроен. За всё платить приходится.

- Забирайте, что хотите, - предлагаю с надеждой. Покачиваюсь, когда он спускает меня на пол. - Забирайте и проваливайте.

- Благодарю за щедрость. Мы уже выбрали, что хотим.

- Раздевайся.

Перевожу взгляд с одного лица на другое, ощущаю растущую от бессилия злость. 

Это издевательство.

Это наглость.

Наклоняюсь и хватаю тазик. От души замахиваюсь на Авеля, раздается треск, опять хватаюсь за гладильную доску.

- Яна, - Каин в секунду оказывается рядом. Заводит мою руку за спину, прижимает к пояснице. - Я тебя просил так не делать, - говорит он на ухо. - Просил? - он чуть сдавливает локоть. - Не слушаешься - значит, будешь отшлепана. Выпороть тебя шлангом, как ты там говорила? - повторяет он мою утреннюю угрозу. - Так вот. Шланг у меня есть. Сейчас покажу.

Жар от его тела даже сквозь одежду чувствую, не могу дернуться, в горле булькают проклятия, вместо ног вата.

Меня ставят коленями на пол, животом укладывают на кожаную кушетку.

- Тише, - пальцы ласково убирают прядку волос мне за ухо, когда я всхлипываю. - Представь, что это игра такая. Я только отшлепаю. Ничего больше не буду, пока не попросишь.

- Ты сам себя слышишь? - лепечу. - Я хочу уйти.

- Нет.

- Рано.

Они смешались, не различаю их уже, кто где. Один у меня за спиной, второй обходит кушетку, опускается на корточки перед моим лицом.

- Я не могу. Отпустите, - язык заплетается, так пересохло во рту. Повторяю. - Мне надо выйти.

- Нельзя, - он позади, отвечает мне, как неразумному ребенку. - Яна, расслабься, - его руки расстегивают молнию и рывком сдергивают с моих бедер джинсы вместе с бельем. 

Несколько долгих секунд кажется, что это только странный сон, видение, в нем горит над раковиной длинный продолговатый светильник. Вокруг неровные голубоватые отблески, они падают на лицо мужчины, сидящего напротив, серебрят его волосы. В черном квадрате окна виднеется кусок зимы. 

Стиральная машина шумно и обыденно прокручивает белье.

Снова вжикает молния. И сзади к моим голым ягодицам прижимается твердый, горячий, обещанный шланг.

- Пожалуйста, - меня будто громом бьёт в сердце, у меня почти инфаркт. - Не надо, - пальцами цепляюсь в кушетку, смотрю на второго брата, что совсем рядом и не верю, по коже несутся мурашки, в висках бьётся мысль, что это всё. Стихаю до шёпота, - пусть хотя бы он уйдет.

- Кто? Я? - перед глазами близко возникает лицо, его пересекают слабые голубые линии рассеянного света. На моих губах его дыхание, терпкое, с примесью виски. - Не получится. Мы сразу комплектом.

Чувствую, как его близнец слегка отстраняется. И сразу по ягодицам шлёпает член. 

Вздрагиваю и дергаюсь. Одной рукой он удерживает меня за бедра.