Потом, распаляя гнев собравшихся, он сообщил, что в стране уже разработан план, направленный на саботаж предстоящих выборов. Кроме того, есть семь наемников, получивших приказ убить его самого, Чавеса. Но если с ним что-нибудь случится, ответственность за это ляжет на нынешнего президента.

Эва с интересом слушала долгую речь, пересыпанную зажигательными фразами, клеймящими империализм. Между прочим, фразы всегда были одни и те же, он повторял их повсюду. Но они неизменно действовали на публику. Толпа с возмущением ответила на разоблачения, прозвучавшие из уст Чавеса, страсти накалялись. Обстановка стала угрожающей. Эва почувствовала, как толпа сдавливает ее, девушка начала задыхаться. Пора было уходить с площади и возвращаться домой, но тут произошло нечто, буквально пригвоздившее ее к месту.

Словно магнитом Эву притянул к себе взгляд мужчины, который стоял в нескольких шагах от нее. Он рассматривал Эву с нескрываемым интересом. Даже с восторгом, забыв обо всем, что происходит вокруг. Но Эва, пряча взгляд за большими солнечными очками, сделала вид, что ей его внимание безразлично, как чаще всего и поступают женщины, стараясь скрыть свои истинные чувства.

Она поняла, что он собирается подойти к ней, но их разделяла плотная стена разгоряченных людей, хором откликавшихся на каждую зажигательную фразу Чавеса, и тысячи аплодирующих рук. Хотя на самом деле незнакомому мужчине помешало нечто другое. Внезапно группа крепких парней, вооруженных дубинками, врезалась в толпу и принялась лупить всех, кто попадал им под руку. Никто не мог понять, кто они такие, однако у Эвы сразу мелькнула нехитрая мысль, что их, скорее всего, нанял кто-то из политических противников Чавеса. Громилы были уже совсем близко и от Эвы, и от мужчины, который хотел пробиться к ней. Тем временем участники митинга, решив отбить атаку незваных гостей, пустили в ход камни и обрезки труб. Вмешались и спецподразделения полиции, пытаясь навести порядок, а телохранители окружили кандидата и увели с трибуны. Толпа разбегалась во все стороны. Взрывались петарды, звучали выстрелы, плыли, ослепляя людей, облака слезоточивого газа. Ничего нельзя было разглядеть. Эва плохо ориентировалась в лабиринте окружавших площадь улиц и переулков. Она старалась отыскать хоть кого-то из своих охранников, но не увидела ни одного знакомого лица. И продолжала бежать, спасаясь от слезоточивого газа. Наконец она попала на знакомую площадь. Там взяла такси и попросила отвезти ее в “Черное дерево”. Сидя в машине, Эва с удивлением отметила: почему-то она думает сейчас не о кандидате в президенты и не о только что пережитых событиях, а о смотревшем на нее мужчине.

Сторонники Уго боготворят его. Самые фанатичные из паствы Чавеса объявляют его настоящим ангелом, а еще – прекраснейшей реинкарнацией прекраснейшего из людей – Симона Боливара. Они ходят на все его митинги и терпеливо стоят под нещадно палящим солнцем, слушая выступления, которые порой растягиваются на долгие часы. Они заполняют кинозалы, превращенные в евангелистские храмы, а также баскетбольные площадки в бедных районах, бейсбольные поля, арены для боя быков и школы. Поджидают его у выхода из телестудий и радиостанций, где, по их сведениям, он находится. Вырезают фотографии Уго из газет, вставляют в рамки и вешают на стены у себя дома. Многие молятся ему и просят о чуде.

Благодаря этому мощному политико-религиозному движению избирательные кампании соперников Чавеса выглядят блекло и беспомощно. Они практически медленно умирают, страдая политическим истощением. Им не хватает той народной энергии, которую Уго впитывает и одновременно излучает. Никто не может соперничать с народным героем в красноречии и умении привлекать на свою сторону все новых и новых людей.