Чем больше я сидел в своем гнезде, тем быстрее таяла уверенность, что незнакомка, которую мы с Ломом ждали, появится на яхте. Но я настолько уверовал в то, что попал в десятку, развязка казалась мне настолько близкой, что всякая мысль об ошибке была для меня невыносимой.

Ожил и стал разворачивать гигантскую стрелу портовый кран. Его тень на мгновение накрыла меня. Со скрипом и стоном вниз пошел тяжелый крюк, словно коготь исполинского коршуна, нацеленный на жертву. Рабочий, накинув на него крепежные тросы, махнул рукой. Контейнер, поворачиваясь вокруг своей оси, плавно взмыл в воздух. Когда он поднялся настолько, что я увидел его днище, из щелей хлынула какая-то жидкость. Стрела, описывая дугу, пошла по кругу. Я не успел предвидеть ближайшее будущее, как контейнер пронесся над моей головой, облив меня пахучим маслянистым дождем.

Моя белая рубашка в несколько секунд покрылась серым горошком и стала напоминать косоворотку, в которой сказочный Емеля катался на печи. Представив себе лицо Зинаиды, которой опять предстояло встретить меня вечером в странном виде, я разразился крепкими словечками в адрес крановщика и принялся стаскивать рубашку. Кинув взгляд на яхту, я понял, что едва не пропустил нового пассажира «Пафоса». На палубе, рядом с худым парнем, спиной ко мне стояла девушка в светлом сарафане и широкополой соломенной шляпке. В руке она держала несколько пузатых полиэтиленовых пакетов, на плече висел ридикюльчик из мятой белой кожи. Худой что-то рассказывал девушке, размахивал руками, широко улыбался, очень стараясь понравиться.

Лом молчит, подумал я. Значит, не она.

Парень взял девушку под руку и подвел к борту, показывая на воду. Они оба посмотрели вниз. Теперь я мог увидеть девушку спереди. Это было кукольное создание с мелкими чертами лица, лишенного яркой косметики, отчего красота девушки казалась хрупкой, зыбкой, словно отражение на поверхности воды в колодце.

Интуиция не просто шевелилась где-то в глубине моей души. Она отплясывала канкан, сотрясая все мои внутренности. Я выхватил из кармана радиостанцию и нажал кнопку вызова.

– Слушаю, шеф! – очень громко и развязно ответил Лом.

– Ты видишь? – спросил я.

– Да, да! Сейчас! – после некоторой паузы ответил спасатель, затем в трубке раздались шорох, отдаленные голоса. – Я тут на минутку к бару подошел, водички захотелось…

– Я тебя убью! – пообещал я, стиснув зубы. – Я из тебя вытряхну всю твою мерзкую душонку! Бегом к окну!

– Не сердитесь, Андреич! – торопливо заговорил спасатель. Он тяжело дышал. – Сейчас все сделаю!.. Вот я уже у окна… Айн момент!.. Трубу никак не раздвину…

– Ты что, опять выпил, крокодил проспиртованный? – Я был вне себя от ярости.

– Да какой там… Один глоток! Ей-богу… Все! Все вижу! Вот «Пафос», вот палуба…

– Ты девушку на палубе видишь?

– Девушку? Какую девушку?.. Мать честная! Да это ж она! – вдруг перешел на шепот спасатель.

Я ерзал на узкой площадке, и лестница подо мной угрожающе раскачивалась.

– Ты ничего не перепутал, алкалоид? Посмотри внимательнее!

– Да какой базар, Андреич! – начал заверять меня Лом. – Это точно она! Маму свою я так бы не узнал, как ее! И волосы, и губы, и нос…

– Ладно, – произнес я. – Тогда можешь сворачиваться. Жди меня на станции. Но учти: если ты что-то напутал…

– Да чтоб мне высохнуть на этом месте! – перебил меня Лом страшной клятвой. – Хватайте ее за жабры и ни в чем не сомневайтесь!

Девушка снова повернулась ко мне спиной, подняла с пола пакеты и скрылась за дверью. Видимо, она спустилась на нижнюю палубу, где располагались пассажирские каюты. Я затолкал радиостанцию в карман, скинул с головы каску и быстро спустился на землю. Несколько мгновений я не видел яхты, ее заслоняла стена контейнеров. Обойдя их, я пошел по пирсу, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Я еще не знал, как мне задержать «следовательшу» и под каким предлогом отвезти ее в пункт проката. Путевка, лежащая в кармане, позволяла мне беспрепятственно пройти на «Пафос», но мне не хотелось устраивать на яхте шум. В то же время у меня не было уверенности в том, что девушка до отплытия яхты сойдет на берег. Убийца скорее затаится в каюте, чем станет светиться на пирсе или тем более на набережной Ялты.