– Оки.

Николай замолчал, но ненадолго. Причастность к загадке – а человек без интерфейса и памяти был для него настоящей загадкой – сделала мужчину возбуждённым и немного нервным. Может быть ему казалось, что вот-вот появятся страшные техподы?

– Долго тут будем сидеть?

– В принципе, ловить здесь больше нечего. Что я хотел проверить – проверил. Может сходим в «Пограничье»?

Боярин рассчитывал «прокатиться пассажиром» и туда – опыт местного позволит ему избежать большинства проколов. А сходить было надо, чтобы уже осмысленно взглянуть на игровой мир, после чего уже думать как действовать дальше.

«И поработать с даром – давай будем с собой честны! Хотя бы с его виртуальным эрзацем! Не здесь же пульсарами швыряться?»

– Да мне она как-то не зашла, – протянул Николай. – Фигня какая-то – напихали в одну игру всего до кучи, и сиди разбирайся, как магия коннектится с силовыми доспехами.

Игорь вспомнил кирасу, меч, пистоль и котелок и усмехнулся с пониманием.

– Да мы не качаться, – слова нового сленга у него получалось произносить всё лучше и лучше. – Просто глянем – я ведь вроде там последнее время торчал. Может удастся что-нибудь вспомнить?

– Ну давай. Только не долго. У меня в «Эльноре» ивент через два часа начинается.

– Нам хватит.

И замер, выжидательно глядя на соседа. Тот ответил ему вопросительным взглядом, а потом хлопнул себя по лбу.

– Ты не знаешь, как входить?

– Угу.

– Чел, ты просто как калека без капсулы! В смысле, есть такие люди, у них в реале травма произошла и они…

– Я знаю, кто такие калеки.

– Правда? Ничего не знаешь, а про калек в курсе? Большинство людей про калек ничего не знают.

«Как так? А, ну да, они же только цифровые проекции друг друга и видят!»

– Но ты ведь про них знаешь.

– Я – другое дело. Я в Агоре работал пять лет. А вот ты откуда?

И взгляд Николая сделался подозрительным, как у жандарма, который допрашивает преступника.

«Что ещё за Агора?» Полицейское ведомство?

Боярин равнодушно пожал плечами.

– Да откуда мне знать, Коль?

Тот задумчиво покивал, мол, принимаем как рабочую версию. А вслух сказал другое:

– В вирте не принято друг друга настоящим именем звать. Лучше ником, а то мало ли что…

– Ок, – Игорь усмехнулся, кажется, он начал впитывать здешний язык. – А какой у тебя ник?

В ответ раздался ещё один хлопок ладони по лбу.

– Ты ж не видишь, блин! Вот как? Оберт мой ник. Там ещё цифры и спецсимволы, но коротко – Оберт.

– И что он значит?

– А твой «Ингви» что значит?

– Я не знаю.

– Вот и я не знаю! Генератором подобрал, да и всё.

– Ясно. Слушай, а что там происходит?

Пока соседи обсуждали значение вымышленных имён, на улице началось какое-то действо, смысл которого новичку в мире пока не удавалось уловить. Собственно, последние реплики Николая-Оберта Антошин уже слушал вполуха, внимательно вглядываясь то ли в завязывающуюся драку, то ли в… арест? Да, больше всего это походило именно на арест. Но какой смысл ловить людей в виртуальности?

Если государство – вся планета, если люди находятся под присмотром системы 24 часа в сутки – не просто же так камеры понатыканы в каждую пядь пространства стен! – если, наконец, вся агрессия, присущая человеческому роду, выплескивается в игры, то преступности, вроде бы, не должно остаться места в этой цифровой утопии. Но даже если не так. Если преступность сумела выжить, то на кой, скажите, ляд кому-то сдалось арестовывать цифровую копию человека? Что, нельзя в реальности это сделать? Если тело лежит в капсуле, то найти его не составит труда.

Тем не менее, трое полицейских? – ни формы, ни знаков различия, обычная гражданская одежда светлых тонов – задерживали какого-то человека. Тот выглядел недовольно, ругался и протестовал, но сопротивления не оказывал. Двое стражей порядка стояли по сторонам от своей жертвы, блокируя его попытки сбежать, а третий с усталым видом ему что-то втолковывал.