Притворившись, что интересуется ее болтовней, он исподволь расспросил ее.

То, что он узнал, сильно его огорчило.

Эдди Гренье уволили из гаража – его лень и опоздания надоели хозяину, и Женевьеве пришлось начать работать. Руки у нее были умелые, и она принялась шить на дому, что позволяло ей присматривать за детьми. Ее муженек, не испытывая благодарности, беспрерывно ворчал, а вырвав у нее несколько банкнот, отправлялся прошвырнуться по улицам.

В тот же вечер Жан, под тем предлогом, что ему нужно доставить покупку, вызвался подвезти Анжелу на машине.

Прибыв на улицу От, он обнаружил на тротуаре фанфарона в рубашке поло с коротким рукавом, который, задрав нос, шел под руку с рыжеволосой девицей, тиская ее на ходу.

– Che miseria! – проворчала Анжела. – Ec-co il mio vicino[3].

Жан с трудом узнал в этом развязном мужчине взволнованного стройного жениха, который вытянулся в струнку перед алтарем в соборе. Эдди погрузнел, внешне раздался; двигаясь, он тяжело рассекал воздух. Его жесты, выражение лица, нелепый вид были вульгарны. Его тяжеловесность, казалось, выражала его истинную суть, что в юности еще не вполне пробудилась в нем: в лишних килограммах материализовалась его душевная лень.

Жан закрыл глаза.

– Господин Деменс, вам нехорошо?

– Нет. Просто мне жаль жену этого человека.

– Бедняжка, он обманывает ее senza ver-gogna[4].

Подвозя Анжелу к приземистому зданию на улице Ренар, Жан узнал, что в квартале осуждают Эдди и превозносят Женевьеву; в ее смирении было что-то благородное, она держалась с грустным достоинством, и ее клиенты, приносившие одежду в починку, ей сочувствовали.

Поздно вечером в кухне на авеню Лепутр Жан рассказал об этом Лорану. Тот в свою очередь нахмурился.

– Он в открытую заводит любовниц?! – проворчал он. – Ну и свинья! Разве не следует соблюдать приличия?

– Следует, причем всегда!

Любовники понимающе посмотрели друг на друга и вернулись к своим занятиям: один чистил овощи, другой накрывал на стол. Этот обмен мнениями подтвердил негласный уговор.

Жан и Лоран не питали иллюзий: они понимали, что мужчинам трудно устоять перед искушением, но они также знали, что минутный порыв не влечет за собой последствий – хоть женщины и отказываются в это верить! Переспав с кем-то на стороне, мужчина любит свою спутницу или спутника жизни не меньше, чем прежде. Сердце само по себе, тело само по себе. Для мужчины секс и нежная привязанность не всегда идут рядом.

Между Жаном и Лораном было достигнуто согласие: в том, что касается чувств, они хранят друг другу верность, что не исключает плотских измен; запрещено лишь выставлять их напоказ или влюбляться. Легкие отклонения допустимы, пока они проходят незамеченными, без последствий. Благодаря этому Жан и Лоран любили друг друга, не прибегая к кастрирующему чувство деспотизму.

Вот поэтому они порицали грубость Эдди и презирали его за то, что тот унижает супругу: если уж приспичило сходить налево, то не стоит трубить об этом на всю округу и причинять страдания ближнему.

В следующие месяцы они часто задумывались насчет страшившего их параллельного брака. Им хотелось вмешаться, замедлить этот распад. Но что тут можно было сделать? И по какому праву?

Они поражались, насколько этот брак отличается от их жизни. Хотя они и жалели о том, что им не дано иметь детей, но ведь они жили вместе не ради этого! Хотя они составляли мужскую пару, эта аномалия парадоксальным образом облегчала им жизнь, так как двум особям одного пола легче понять друг друга, чем разнополой паре. Так, может, в этом и состояло преимущество маргинальности?