Комитетчик выскочил из кара в считаные секунды и рванул в сторону эпицентра. Я старалась не отставать. Из флая, следуя за нами, вылетели дроны, расправив крылья, разлетелись. Гаджеты направили сканирующие лучи на поиск людей. Находя живых или раненых, они передавали информацию службам спасения, маркируя тела проблесковыми маячками.

До прибытия помощи, мы помогали сами, как могли. В академии меня обучали помогать раненым, но то, что требовалось делать в данной ситуации выходило за пределы моих возможностей и знаний. Мне было страшно, страшно за людей. Раненые были повсюду: кто-то из них кричал, кто только тихо постанывал. Я оттаскивала людей в безопасное место. И в какое-то мгновение, мне показалось этот ад продолжается бесконечно, а минуты ожидания профессиональных спасателей превратились в часы.

Когда я откинула очередную балку, обнаружила под ней молодую, лет восемнадцати, девушку, она не стонала, не звала на помощь, лишь часто дышала и смотрела широко открытыми глазами куда-то вверх. Она не откликнулась даже тогда, когда я попробовала ее позвать и слегка похлопать по щекам. Через какое-то мгновение, раненая наконец обнаружила мое присутствие и крепко схватила за руку.

— Держись, помощь уже рядом, — прошептала ей.

Я бегло осмотрела тело. Рана, зияющая в животе и правой ноге не оставляла сомнений, девушке оставалось недолго, кровь выталкивалась из нее, окрасив руины красным. Я постаралась придавить одну из ран и позвала Душегуба.

Не знаю, что в моем крике привлекло его внимание, но комитетчик сразу оказался рядом и вот, мы вдвоем пытаемся спасти ее. Девушка продолжала молча лежать, хотя я замечала, как ей страшно и больно.

— Ты видела, кто это сделал? — задал вопрос Душегуб.

Сил для ответа не было, девушка лишь слегка мотнула головой. Она ничего не видела, скорее даже не поняла, что произошло. Просто вспышка света и боль, пронзающая тело. Я повторяла, чтобы она держалась. Время было нашим злейшим врагом. Хватка стала слабеть, глаза закрываться все чаще. Где же эти врачи? Я затравлено оглянулась, потом посмотрела на Душегуба. Но комитетчик только упорно перекрывал ее раны.

— Не уходи, продержись еще секундочку, — прошептала я, слезы покатились сами собой. Откуда такая несправедливость? Почему она, такая молодая и красивая?

Услышав далекий вой сирен, я поняла, помощь уже близко, но глаза раненой не открывались, а частое дыхание сменилось сначала на легкое, поверхностное, а потом, затрепетав птахой, затихло навсегда.

Гарь от взрыва, потери, столько мертвых и сосущее чувство одиночества под кожей. Все как-то смешалось внутри, прошлое, настоящее. Я задрожала, отчаянно пытаясь привести девушку в себя. Делала той искусственное дыхание. Кричала. Трясла. Звала о помощи, спасателей, чтобы они попытались реанимировать умершую, когда те, наконец, подошли, чтобы забрать тело, то я не давала его увезти и требовала привести нормальных специалистов. Неужели достигнув такого рассвета и просвещения люди — вот так и должны бестолково гибнуть? ...

У каждого человека есть собственный предел, предел терпения, предел сил и предел боли. Мой достигнут! Душегуб силой оторвал мои окровавленные руки от девушки и оттащил подальше. Кажется, и ему прилетело по лицу. Я вывернулась, но он не пустил. Прижал к себе крепко и что-то шептал, успокаивающее гладил по голове. Только через некоторое время, все еще продолжая всхлипывать я смогла разобрать его слова:

— Все в порядке, она в порядке, она сейчас в лучшем мире.

— О каком лучшем мире ты говоришь? Вся ее жизнь была впереди. Кто она? О чем мечтала, сейчас все пустое и все кануло в никуда. Умерла и все, конец!