— Стася, ты испортила допрос, — чуть спокойнее ответил Душегуб. Его лицо так близко и смотрел он так странно. Я закусила губу и его взгляд тут же переместился на ее. Я чувствовала жар, который исходил от тела сильного мужчины, чувствовала ногу, которой он прижимал меня к машине, а своим бедром ощущала… Ой, а вот это не хорошо. Крайняя степень возбуждения напарника пугает меня, наверное, больше, чем его злость. Подняла руки ладонями вверх:

— Все, держу себя в руках!

Несколько глубоких вздохов и Душегуб осторожно отодвинулся от меня. Во флай возвращаться не хотелось, но выбора у меня особого не было.

— Что ты со мной сделал? Что это было? Почему твои глаза стали такими черными и страшными? Почему я видела себя со стороны, и там ты мог видеть меня тоже? — спросила я минутами позже.

— Станислава, я обещаю тебе обязательно все рассказать, — Душегуб поджал губы, но вынужденно объяснился. Ну как объяснился, в очередной раз попросил помолчать и подождать.

Откровенно, я не чувствовала себя виноватой за сорванный допрос, да и какой это, собственно говоря, допрос, ну кто так его проводит? Здесь я находилась по тем же основаниям, что и он — вела расследование, имела право задавать интересующие меня вопросы и, конечно, имя, которое я огласила добыто благодаря моим розыскным действиям! Поэтому я была зла на Душегуба, меня наказали за то, в чем виноватой я себя не чувствовала.

Мы летели и тишину можно было трогать руками. Глаза слипались и, зевнув, я поинтересовалась:

— Куда сейчас мы направляемся?

— Домой.

— О, замечательно, — выдохнула я, представив наконец свою постель.

— Ко мне… — не без удовольствия заметил агент и иронично улыбнулся.

— Я хочу к себе… — Разочарование слишком явно читалось на моем лице, а еще я попробовала передать своим взглядом злость, презрение и зачатки серьезной ненависти.

— Все скоро закончиться, обещаю... — Душегуб на гляделки не реагировал, размышляя о чем-то своем.

— Почему ты так в этом уверен? — Я, конечно, понимаю, что самоуверенность половина успеха, но нельзя считать себя богом, всякое может случится и уж поверьте моему опыту, не всегда дела раскрывались.

Душегуб усмехнулся.

— Обычно я никогда не занимался одним делом больше трех-четырех дней. — Потом комитетчик нехотя добавил. — Хотя признаюсь, в этот раз все идет не так...

Я пожала плечами, если он намекает на меня.

— По-моему, все идет, как надо!

— Не скажи… Ладно убийство, — он саданул по кнопке флая, — но это странное поведение человека, которого я знаю давно…

— Это ты про Клариссу? Что в ней странного, по мне, она так и должна себя вести. — Я правда не видела здесь ничего выходящего за пределы нормального расследования, мало кто с первого раза откровенничает с сыщиками, сомневаюсь, что комитетчикам сразу рассказывают всю правду. Хотя имидж жутких и страшных, несомненно, играет им на руку.

— Ты не понимаешь…

— Так расскажи в конце концов, — всплеснула я руками.

Душегуб медленно выдохнул и через силу объяснил:

— Я владею… — хмыкнул, подбирая слова, — некоторым видом внушения.

— Что?

— Секретная технология комитетчиков… — скривился Душегуб.

— Так! И на мне ты ее тоже испытывал? — возмущению моему не было предела, я придвинулась ближе.

— Да, — признался Душегуб, избегая моего взгляда, — никто не может противостоять внушению, и Кларисса поддавалась на него легко, не один раз. Сейчас что-то изменилось... — чуть тише пробубнил, — Она вроде та же, только…

Я пропустила это его замечание мимо ушей:

— А я могу такому научиться?

Конечно, мне никто не ответил — секретные разработки, хотя Душегуб сказал даже больше, чем я от него ожидала. На этом откровения Комитетчика закончились и он углубился в изучение каких-то материалов и данных, естественно, без моего участия.