Днем жизнь в шалмане замирала. Его обитатели спали до обеда, а потом выходили на охоту. Предметом этой охоты могло быть все, что угодно: сплющенные жестянки из-под пива, картон и бумага, пластиковые бутылки. Все это можно было сдать в переработку за очень небольшие деньги. Кто-то пытался подрабатывать – в основном таская тяжести или копая канавы. Но большинство обитателей шалмана было хронически неспособно к регулярной работе. Кто-то пробовал воровать, но обычно это заканчивалось плохо – с такой замедленной реакцией и напрочь спаленными дешевым алкоголем мозгами за криминал лучше не браться.

Однажды амбал Миша предложил мне «взять сейф тут неподалеку». Мне стоило большого труда отказаться. «Ну ты же умная баба! – гудел Миша и умильно заглядывал в лицо. – С тобой мы все провернем по-умному! Не с этими же мне идти!» Вскоре после этого Миша пропал. Понятия не имею, что с ним случилось.

Из постоянных жильцов самой яркой фигурой был Колька. Назойливый, как навозная муха, но совершенно беззлобный, он был родом из деревни. Отсидел за драку, в которую ввязался по пьяни, и домой уже не вернулся. Зона его сломала. Зубов в его улыбчивом рту почти не осталось, и голова сделалась абсолютно лысой, несмотря на то что лет Кольке было не так уж много. На голом черепе виднелись жуткого вида шрамы, а небесной голубизны глаза смотрели как будто издалека, словно Колька постоянно сомневался: а с ним ли все это происходит? Несмотря на свое юродство, Колька умел быть очень практичным, именно он притаскивал в шалман новых жильцов.

Расценки у Таньки были самые демократичные. Койка – червонец, комната – полтинник. Думаю, хозяйка вообще не брала бы денег за постой, настолько ей нравилась веселая компания, но Колька собирал дань и отдавал Татьяне, гордясь своей ролью контролера.

Танька была, что называется, без царя в голове. Она ложилась в постель с каждым, кто позовет, но утверждала, что любит одного Кольку, и считала себя его невестой. Прозвище Черная она присвоила себе сама в честь знаменитой цыганки Ляли Черной, исполнительницы романсов. Петь Танька не умела, но иногда пыталась. Днем хозяйка ходила в трениках и майке, а по вечерам переодевалась в свое замечательное кимоно.

Время в шалмане летело незаметно. Я купила календарь и повесила его на стенку. Во-первых, красиво, а во-вторых, надо же иметь хоть какое-то представление о времени, правда? Закончился август, пролетел сентябрь. Моя жизнь вошла в накатанную колею. По ночам я работала на разгрузке. Я больше не ходила на вокзал в составе «инвалидной команды», которую хитрый бригадир использовал на бросовых работах, чтобы сэкономить. Теперь я работала в бригаде настоящих «грузил» – это были мрачные мужики, в основном приезжие. Никто из них не тратил время на разговоры и перекуры. Мы вкалывали в хорошем темпе, получали свои деньги и расходились, не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания». Сначала эти мужчины с удивлением поглядывали на меня, но потом привыкли и уже не обращали внимания на то, что я женщина. После двух месяцев такой работы мои мышцы пролегали под кожей как веревки. Я могла поднять такой же вес, как здоровенный мужик. Петрович не уставал восхищаться моими талантами (это заставляло остальных работать быстрее). Я вполне прилично зарабатывала. Купила себе нормальную одежду и обувь. Приспособилась ходить в сауну по соседству с вокзалом – пользоваться Танькиным душем можно было только в резиновых сапогах. Ну, или в костюме полной химической защиты.

Два раза я побывала в кино – сама не знаю, зачем меня туда потянуло, но мне понравилось. Один раз я попала на трехчасовую картину о землянах на далекой планете, где царит мрачное средневековье. Фильм отталкивал запредельным физиологизмом и зачаровывал красотой кадра. Второе кино было голливудским боевиком про спецагента по фамилии Борн. Парнишка потерял память и весь фильм пытался ее вернуть. Вернул, и мало не показалось никому. Кино мне понравилось.