– А у меня в «семьдесят пятой» сын учится. Шалопай, конечно, но добрый парень. Уже в шестом классе. Быстро время летит…– И, похлопав себя по карманам, он достал телефон в чёрном чехле и протянул мне.

На заставке чётко прорисовывался мальчик двенадцати-тринадцати лет. Худой, нескладный и улыбчивый. Такой же рыжий и густоволосый, как отец, но с большими голубыми глазами навыкате. По всей вероятности, они достались мальчику от матери, так же как и любовь к музыке, которую он отчаянно демонстрировал, смешно растягивая громадных размеров баян. «Нет, это точно от матери», – мысленно улыбнулась я. Уж слишком несуразным казался мне огромный, как медведь, Антон с музыкальным инструментом на коленях.

– Мы назвали его Саввой.

– Саввой? – Телефон в моих руках задрожал, и я приложила максимум усилий, чтобы не уронить его. – Редкое имя…

– Да, редкое. – Антон так выпучил глаза, что мои щёки опять покрылись румянцем. – Сейчас модно давать старорусские имена. С ним в классе учатся Лучезар, Елисей, Наум, Лука и Захар, но мы с женой искали что-то попроще.

Савва… Имя сына Антона едва снова не соскользнуло с моих губ, но я вовремя успела удержать его на кончике языка. Савва… В голове как по сигналу фокусника замелькали картинки двенадцатилетнего голубоглазого мальчика с огненно-рыжими волосами и резкими чертами лица. Другого, не этого мальчика. Я словно знала его раньше, давным-давно, в другой жизни.

«В другой жизни?.. – дёрнув плечом, я чудом не опрокинула на себя кружку с чаем. – А вот это уже лишнее!»

Сердце в груди забилось быстрее, и, сделав пару глубоких вдохов, я постаралась нормализовать пульс. Вот ещё глупости какие – волноваться из-за редкого имени!

– Он очень похож на Вас, – собравшись с мыслями, я отдала телефон Антону и ухватилась за вазочку с конфетами, словно та была моей единственной точкой опоры.

За окнами снова повалил крупный снег, и мы все трое уставились на танцующие в воздухе снежинки, как на величайшее из чудес света.

Пёс, открыв дверь из комнаты Николая Андреевича и переваливаясь с боку на бок, точно пингвин, прошёл к плите, потянулся, зевнул и, облизав огромным языком большую часть миски, улёгся у ног Антона. Тот потрепал его рукой по косматой морде и сунул в рот печенюшку, которую Пёс тут же разгрыз, не оставив на полу ни крошки.

– Вот, Света, – по-доброму усмехнувшись, произнёс Николай Андреевич. – Антоша – твой главный конкурент за любовь Пса. Он ни к кому не идёт так, как к вам.

– Ну, не больше, чем к своему хозяину, – парировал Антон, продолжая гладить собаку, которая уже прикрыла глаза, во всю нежась в его руках. – Значит, твои родители работают на железной дороге? – обратился он уже ко мне, потянувшись за новой печенюшкой.

– Бабушка. Кассиром на вокзале, а раньше была проводницей.

– Нужная профессия,– произнёс кто-то, и я, честно говоря, даже не поняла, кто именно. Мысли мои опять улетели к маме и нашему последнему разговору. Вспоминались её крики и моё бегство на станцию с голой шеей и без продуктов.

– Спасибо за ужин. Уха была очень вкусной. ‒ Потянувшись к раковине, я уже собралась бросить в неё посуду, но Николай Андреевич остановил меня в полушаге.

– Оставь. Позже я сам помою.

На этот раз, добравшись до кровати, я уже не ворочалась с боку на бок, а уснула, едва коснувшись головой подушки. Тот странный сон приснился мне снова. Я бежала по лесу, и ветер раздувал во все стороны мои длинные, светлые, как лён, волосы. Мой смех спугнул какую-ту птицу. Солнце слепило глаза, и, обогнув толстое, ветвистое дерево я врезалась в грудь высокого темноволосого парня. Мне не удалось разглядеть его лицо, но утром я была уверена, что встретила в лесу Романа.