– Чего же?

– Она заполучила Источник, добрый мой Робин. Не думаю, что это сильно поможет ей – или её хозяевам, – но приказ она выполнила. Я ощущаю её… удовлетворение.

– Как нам это поможет?

– Тому, что задумал великий Хедин, – боюсь, что никак. – Лекарь печально повёл свободной рукой; Айвли глухо застонала. – А вот пленённый Спаситель – это уже совсем иное дело. Наш бой – не тут, но там.

– Тогда что же мы тут делаем?!

– Мы окажем всю помощь Новым Богам, на какую окажемся способны. Быть может, не потребуется никакой; быть может, придётся сложить тут головы, чтобы Хедин и Ракот продолжали битву. Кроме того, мы поняли намерения орды. Более того, гонясь за силой, она помогла нам, поддержав баланс: Четвёртый Источник более не есть угроза. Это даёт нам чуть больше времени, чем мы располагали раньше.

– Как-то мудрено… – задумчиво протянул Фредегар.

– Мудрено, не спорю. И чтобы понять это, уже требовалось тут очутиться.

– А орда эта? Монстры?

– Вот увидишь, они сейчас разбегутся. Источник в их власти, и, собственно, сражаться тут более незачем. Хозяевам сих дворцов лучше всего отступить. Опять же, боюсь, очень скоро нам понадобится каждый меч, какой мы только сумеем призвать.

– Брат! Пусть они продолжают!.. Задержи их хоть немного!..

– А ты?

Хедин улыбнулся. В правой руке его бился огненный лоскут – меч, сотканный из Пламени Неуничтожимого.

– Я тут, недалеко. Сейчас вернусь.

Твердь равнин Иды послушно раздалась, уступая напору полыхающего клинка.

Уводящий силу канал был где-то рядом.

Армада ощутила движение Врага почти сразу же. Потребовалось, однако, некоторое время на осознание происходящего, на то, чтобы среди множества вариантов проявился наиболее вероятный и наиболее опасный.

Враг догадался. Он не стал тратить время на попытки отбить Источник; вместо этого он решил рассечь сам ток силы, направляемый Армадой к Начальствующим. В руках Врага полыхал огненный меч, и нагая мощь этого клинка заставила даже Армаду заколебаться.

Бог Хедин до сего момента, похоже, лишь экономил силы, заставляя Армаду поверить, что явленное им – всё, на что он способен.

Нельзя сказать, что Армада не учитывала подобной возможности, однако считала её недостаточно воплощаемой.

А теперь Враг стремительно погружался сквозь слой реальности, исчезал из неё, просачивался, подобно влаге сквозь песок.

Армада не могла оставить это без внимания.

Она не страшилась. Часть её уже отделена и послужит залогом возрождения Армады как сражающейся силы; то, что осталось здесь, может в случае надобности прекратить существование. Сознание Армады, её опыт – всё это будет жить.

Потому что, кроме приказов Начальствующих, есть и её собственное бытие.

Армада сталкивалась с задачами, одолевала их, одолевала врагов. Побеждала. Победы приносили удовлетворение, довольство – этот стимул заложили в неё Начальствующие, но, похоже, они зашли слишком далеко.

Чтобы испытывать что-то, Армада должна была существовать. И та её часть, что заранее отделилась от неё, памяти об этом одолении лишена. Она словно бы стала другой Армадой, не пережившей то, что переживает сейчас эта. Следовательно, гибель этой Армады станет последней и окончательной…

Однако размышления не отвлекали и не могли отвлечь Армаду от главного – необходимости перехватить Врага, не дать ему приблизиться к узкому, пульсирующему, подобно жиле, каналу, которым силы перебрасывалась в невообразимую глубь сущего, к Начальствующим.

Враг изменился. Он отбросил мешавший ему человеческий облик, обернувшись вихрем чистой мощи; огнистым серпом блистал крутившийся вокруг него пламенный меч. Реальность с треском рвалась и рушилась, он шёл напролом, даже не пытаясь скрыть свои намерения.