– Ой! Прости! – смутился Барат. – Я как-то не подумал.

– Зато я подумал, – пробурчал Брамур, рассматривая меч, который засверкал в руке Барата.

Он приблизил лицо к клинку, не рискуя, однако, трогать его руками. Синий Огонь раздраженно завибрировал в руках Барата.

– Ого! А ему не нравится! – воскликнул Брамур. – Ишь, капризный какой!

– Ты его чувствуешь? – удивился Барат. – Его никто не чувствовал из наших, деревенских.

– Мне ли, кузнецу, его не чувствовать? – хмыкнул Брамур. – Ого! А металл-то не простой! Сколько слоев, какая ковка?

Барат замялся. Заготовку делал в основном отец. А Барат только помогал ему, не особо вникая в сложности. Тем более, когда ковал сам клинок, он уже ничего не соображал, подчиняясь тому чувству, что захватило его без остатка.

– Что? Не знаешь? – возмутился Брамур. – Эх ты! Такие вещи надо знать! Это же не руду таскать! Там большого ума не требуется. Кузнечное дело – тонкое и точное. Тут в совершенстве требуется знать, сколько, чего, в какой последовательности. Слова, само собой, нужные в нужный же момент сказать. Только тогда знатный металл получится, и изделия из него тоже качественные будут. Даже странно, что у вас, олухов деревенских, такой клинок вышел.

– Да чего ты ругаешься?! – взорвался Барат. – Я тогда, когда ковал, ничего не соображал! Я сам не понимаю, что тогда меня захватило! Больше ни разу такого не было.

– Ну ты, ладно, – примиряюще пробурчал Брамур. – Успокойся и выздоравливай. Потом посмотрим. В кузнице у меня покумекаем. Надо же! Захватило! Ничего, думаю, разберемся. И никто тебя выкидывать наверх не собирается, не звери мы, чай. К тому же кузнеца! Да еще умеющего такое ковать!

– А вы кто? – не выдержал Барат.

– Мы – Подгорный народ! – гордо изрек Брамур.

– Подгорный? Не слышал о таком, – задумался Барат.

– Ты о гномах слышал? – возмутился Брамур. – Дылда деревенская!

– Так вы гномы?!

– Мы не любим, когда нас так называют, – насупился Брамур. – Подгорный народ – да!

– Отец говорил, что вы уже давно ушли и исчезли.

– Еще чего! – загремел Брамур. – Исчезли? Твой отец, что, все знает? Может, ему кто из богов что-нибудь на ушко шепнул?

– Каких богов? – оторопел Барат. – Есть только один – Единый!

– Это у вас, у человеков, – отмахнулся Брамур. – Да и то там сам Горный дух ногу сломит, не разберешься. Вон у черных, что за тобой гнались, какой-то Ханым-Сара, да и у некоторых других – свое. Не будем об этом. Так вот, мы здесь испокон веков живем, в дела других не лезем, только наблюдаем. Ну там, иногда и приторговываем. Побудешь у нас – сам увидишь.

– Так что же получается, – не понял Барат. – Вы от людей прячетесь, и дела вам до нас нет, а мне, человеку, разрешаете остаться и все увидеть?

– Ну видишь ли, – замялся Брамур, – мы не только от людей скрываемся. Жизнь у нас такая. Короче, тут есть некоторые моменты. Ты заинтересован остаться здесь и чему-то научиться, а мы заинтересованы в тебе.

– А что вам от меня надо? – насторожился Барат.

– А вот это увидим в процессе! – решительно заявил Брамур. – Мы, конечно, добрые и все такое, но и выгоду должны иметь. И чую я, что выгода может быть немалая.

На следующий день Барат проснулся в кромешной тьме. Со сна было запаниковал, но быстро вспомнил прошедший, насыщенный событиями день. Осторожно пошевелил ногой, потом уже решительней. Не болит! Но вздохнуть с облегчением не получилось. Внезапно нахлынула острая тоска по тому, чего уже не вернуть. Перед глазами всплыли лица родных ему людей. Поочередно, сменяя друг друга, – отец, мать, Ребан… Снова перед глазами вставали картины схватки. Заворочалась ненависть к черным, заворчала жажда мести…