Кэти стояла на условленном месте. Пришла первой, надо же. Она помахала мне рукой, встав на цыпочки, будто ее можно не заметить. Кэти всегда похожа на яркий огонек в этой вечной ночи. Семнадцать лет, прекрасный рост, золотые волосы и невероятно стройная фигура, продукт хорошей наследственности и железной воли. Сегодня ее исключительные достоинства подчеркивали клетчатая блузка, мини-юбка, белые пластиковые ботфорты и такой же берет, непонятным чудом удерживающийся на затылке. Кэти никогда не повторяется – с тех пор, как Сьюзи Дробовик, мой старый партнер по противозаконной деятельности, познакомила ее со знаменитым старым сериалом «Мстители». Кэти клюнула меня в щеку и широко улыбнулась. Такую улыбку следует называть обаятельной, если я правильно понимаю. А понимать неправильно мне нельзя.

– И куда же мы идем? – спросил я кротко. – Что-то модное и дорогое, без сомнения… Как насчет ресторана «Алиса»? Там есть все. Или вот «Чудесный муравейник»: что угодно в шоколаде! Нет? Ты изменилась!.. Еще есть новое место за углом, «Слава Елизаветы».

– Это небось что-то старушачье, – подозрительно предположила Кэти.

– Заведение специализируется на не самых ортодоксальных блюдах, относящихся к царствованию Елизаветы Первой. Например, альбатрос: считается рыбой, и потому его можно есть в постные дни…

– Рыба!.. С клювом и перьями?!

– Почему бы и нет? Если Европейское сообщество считает морковь фруктом, так как испанцы делают из нее варенье, почему бы альбатросу не быть рыбой? Англичане елизаветинской эпохи ели и ежей, когда не использовали их в качестве щеток для волос, а еще молочных кроликов, варварски оторванных от материнской груди…

– Спасибо, как-нибудь в другой раз… Но я уже решила!

– Так быстро? Кто бы мог подумать!

– К Рику, в «Кафе Имажинер»! Там все готовят только из вымерших или воображаемых животных. В «Найт таймс», в светской хронике, на прошлой неделе об этом писали! Туда не так легко попасть, но тебя ведь пускают повсюду, правда?

– Если бы, – вздохнул я. – Нам туда, моя привередливая куколка.

Пока мы шли по улице, Кэти жизнерадостно болтала о пустяках, повиснув у меня на руке. Что же это за новости, если ей приходится приберегать их на потом в надежде, что изысканный обед смягчит тяжкий удар? Я незаметно вздохнул и ощупал булавку из рога единорога, всегда воткнутую в лацкан моего пальто. Незаменимая вещь, с ней можно не бояться никакого яда.

В «Кафе Имажинер» мы вошли через простую зеленую дверь под скромной вывеской. Реклама здесь не нужна – к Рику народ валом валит. Дверь прикрыта специальными заклинаниями и пропускает только знаменитостей, близких друзей хозяина и тех, у кого заказан столик. Я прикоснулся к двери; она немедленно открылась. Кэти посмотрела на меня с явным уважением. Переступив порог, мы оказались на открытом месте посреди джунглей. Под ногами песок, а вокруг стеной стоит высокий дождевой лес, с веток деревьев свисают толстые лианы. Вокруг царил полумрак, и в густых тенях за ближайшими деревьями уже ничего не было видно. Горячий, сухой и неподвижный воздух наполняли уханье, вой и тявканье таинственных тварей, иногда прерываемые могучим рыком и отчаянным визгом. Совсем как в настоящих джунглях. Впрочем, кто сказал, что они фальшивые? Мы же на Темной Стороне.

(Как я слышал, ни одно животное никогда не пыталось выйти из этих джунглей. Они явно боятся, что их съедят.)

Непринужденно болтая, мы с Кэти миновали длинную очередь ожидающих свободного столика. Некоторые недовольно роптали – до тех пор, пока кто-нибудь не разъяснял им, кто я. Мое имя разносилось вдоль очереди, как шелест листьев – или как проклятие, произнесенное шепотом. Я остановился лицом к лицу с метрдотелем. «Даже и не думай начинать», – сказал я ему взглядом. Метрдотель был толстым и каким-то линялым коротышкой, упакованным в смокинг, слишком для него роскошный. Судя по выражению лица, он страдал запором не меньше недели. Ах, как ему хотелось позвать вышибал и отправить меня куда подальше самой короткой дорогой! К несчастью, рядом был хозяин. Очередь возмущенно зашипела, видя, что мне и в самом деле оказывают предпочтение. Рик не признавал рукопожатий и ограничился кивком. Моей спутнице он даже улыбнулся – ей улыбались все. На нем был ослепительно белый смокинг, поразительно контрастировавший с грубым, изрезанным глубокими морщинами лицом. В углу рта висела вечная сигарета: в его кафе никто никогда и не мечтал о зале для некурящих.