– Радостного вам вечера, парни, – сказал он. – Это ведь вы гоняете тачки у подрядчика Токмака Абрука?

– Мы, господин, – ответил за всех Тахмад, и мы встали.

– Сидите, – велел господин. – Я поужинаю с вами и угощу вас молодым козленком, жаренным на вертеле. Он уже, кажется, поспел. Я подрядчик Халак Барей.

Мы так растерялись, что не смогли сказать ни слова.

– Я вас давно заметил, – сказал подрядчик и сел на скамью напротив Тахмада. – Ступай, Гури, жди меня снаружи. Вы ведь, все шестеро, всегда держитесь вместе?

– Да, господин, – ответил Тахмад. А маленький Гури поклонился и ушел.

– Отчего это?

– Мы все вместе пришли из Субат-Телля, господин. Мы родня и с детства дружим.

– И вы ни в ком более не нуждаетесь?

– Да, господин.

– И ни с кем здесь не подружились?

– Мы знаем своего хозяина и двух надсмотрщиков, господин. Еще знаем парней, которые нагружают нам тачки, и стражников – Баркуда Амади, его брата и еще старого, одноглазого. Нам этого достаточно, господин.

– Как замечательно! – обрадовался он. – Когда-то и я пришел из деревни гонять тачки – и поглядите, чего я добился! У меня свое дело, я держу четверых слуг и носильщиков, меня знают на самых высоких ярусах! На меня работают три десятка человек! И я им хорошо плачу – самый слабосильный из них получает семь «ног» за два дня!

Мы сразу прикинули – семь «ног» это же целых четырнадцать «кувшинов»!

– Боги были благосклонны к тебе, господин, – сказал Тахмад.

– Да, боги привели ко мне человека, который предложил мне хорошее ремесло. В память о том человеке я раз в год оказываю благодеяние таким же простым парням, как я сам двадцать лет назад. И вы тоже когда-нибудь станете большими людьми, и будете угощать молодых мясом молочного козленка.

Вскоре принесли блюдо с жирными кусками мяса, горшок с гранатовой подливой, принесли ячменную кашу, лепешки, пряные травы, кружки с пивом, и начался такой пир, что мы поняли – вот ради чего стоит жить. Ну и ради женской ласки, конечно.

Когда козленок кончился, Халак Барей велел принести жаренную на углях печень ягненка. Это было как обещанное жрецами замогильное блаженство!

Но появился Гури, что-то нашептал на ухо своему хозяину, и добрый подрядчик воздел к потолку руки.

– Горе мне, горе! – сказал он. – Пока я наслаждался жирным мясом, мои работники пошли на свадьбу к одному из них, и напились, и валяются на земле, и не могут встать на ноги! А они так нужны мне этой ночью! Горе мне, я обманул порядочных людей! Я взял у них деньги вперед, а выполнить работу не смог! Как я завтра погляжу им в глаза?!

– Если это не очень сложная работа, мы выручим тебя, господин, – сказали мы.

– Это не сложная работа, но могу ли я доверить ее вам? – спросил он.

– Конечно, можешь, господин, – ответили мы.

– И вы не бросите меня в беде?

– Не бросим, клянемся скрипом священной деревянной крестовины Мардука! – сказали мы.

Он открыл рот и сразу же закрыл. Видимо, он не ожидал от нас такой страшной клятвы.

– Тогда доедайте печень, допивайте пиво, и я поведу вас.

– Слушаемся, господин.

Ворота Вавилона, ведущие к Нашей Башне, были открыты допоздна. Там можно было даже купить у стражников факел, чтобы не сломать шею на дороге. Халак Барей дошел с нами до входа в нору и велел поторапливаться. Мы побежали в свои пещерки и переоделись в простое, повязали головы обычными повязками из небеленого льна и спустились к нему.

– Все шестеро здесь? – спросил он.

– Все, господин.

– Это хорошо. Идем.

При нем был уже не Гури, а другой слуга, повыше ростом. Он держал факел и пошел впереди.